Республики Северного Кавказа на протяжении десятилетий остаются аутсайдерами по уровню безработицы – несмотря на высокую долю трудоспособного населения, здесь не создается необходимое количество рабочих мест, поэтому молодежь вынуждена уезжать в поисках лучшей жизни.
Российские власти – от президента Владимира Путина до местных глав – регулярно обещают улучшить ситуацию с трудоустройством и, как следствие, общим уровнем социально-экономического благополучия на Северном Кавказе, но все это остается пустыми декларациями. При этом если в среднем по стране рабочая сила, то есть количество людей старше 15 лет и до пенсионного возраста, за последние годы снижалась, в северокавказских республиках "трудовые ресурсы" только растут.
Так, в Дагестане в 2017 году было 1,36 млн трудоспособных жителей, а в 2022-м – уже 1,43 млн. В Ингушетии численность рабочей силы за тот же период выросла с 255 до 278 тысяч, в Чечне – с 622 до 654 тысяч, в Кабардино-Балкарии – с 437 до 449 тысяч. Единственной республикой, где количество трудоспособных жителей сократилось, оказалась Северная Осетия – здесь за пять лет их число снизилось с 334 до 320 тысяч, следует из общедоступных данных Росстата.
Кредиты выдаются нескольким "правильным людям", а остальным "денег нет, и держитесь там"
В октябре – декабре 2023 года – это самая свежая официальная статистика – в целом в Северо-Кавказском федеральном округе насчитывалось 468 тысяч безработных: 183 тысячи в Дагестане, 76 тысяч в Ингушетии, 69 тысяч в Чечне, 52 тысячи на Ставрополье, 38 тысяч в Кабардино-Балкарии, 28 тысяч в Северной Осетии и 19 тысяч в Карачаево-Черкесии.
В соотношении с численностью трудоспособного населения рейтинг безработицы выглядит иначе: Ингушетия традиционно занимает первое место в стране с 27,4% безработных от общего числа взрослых жителей. На втором месте Дагестан (12,5%), на третьем – Чечня (10,4%). Далее идут Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия и Северная Осетия – в этих республиках процент безработицы колеблется от 8,4 до 8,6%.
Следом за ними расположились Алтай (8,5%), Ненецкий автономный округ (6,2%), Калмыкия и Якутия (по 5,9%).
Уровень безработицы на Северном Кавказом колеблется вокруг одних и тех же цифр. Например, за последние шесть лет в Ингушетии он достигал максимума в первом квартале 2021 года (32,4%), а минимума в конце 2017 – начале 2018 годов (26%).
Аналогичная ситуация и в Дагестане, где наивысший уровень безработицы за последние годы был в апреле-июне 2020 года (17,4%), а наименьший – в июне-сентябре 2018-го (10,5%). В Чечне максимальная безработица за последние годы была во второй половине 2020-го (23,3%), лучшие показатели зафиксированы в конце прошлого года (тем самые 10,4%).
Сколько обещанного ждут?
Владимир Путин периодически делает громкие заявления о планах по решению проблемы безработицы на Северном Кавказе. В 2010 году он, будучи тогда главой правительства, заявил о необходимости создать в ближайшие 10 лет не менее 400 тысяч рабочих мест в регионе. "И мы все вместе должны сделать это", – подчеркнул Путин, назвав решение этого вопроса "ключевым критерием успешности нашей политики для Кавказа".
Тогда на эти цели Москва выделила 117 млрд рублей, пообещав жесткий контроль за эффективностью расходования средств.
Подобные обещания федерального правительства звучали и в последующие годы. Предлагались самые разные проекты, на разработку которых тратили бюджетные деньги. Например, в том же 2020 году замминистра по делам Северного Кавказа Ольга Рухуллаева предложила развивать удаленную работу; Юнус-бек Евкуров, будучи главой Ингушетии, просил создать отдельную специальную государственную программу; а глава Чечни Рамзан Кадыров называл одной из причин высокой безработицы недоверие банков к кредитованию бизнеса.
Главы субъектов вроде-бы что-то и делают, но существенных изменений не происходит, и так десятилетия
"Для меня главное – решить вопрос с безработицей в республике. После двух войн у нас была просто ужасная ситуация. Когда в марте 2006 года я стал председателем правительства Чечни, безработица достигала 76%. Сейчас ее сбили до 9%. Еще через три года, я уверен, мы сможем до 5% снизить", – говорил Кадыров в 2018 году.
Затем он пообещал уже за два года решить проблему с безработицей – этим бравировали местные СМИ. Прошло больше четырех лет, а показатели республики остаются такими же неудовлетворительными.
Основной проблемой Северного Кавказа является специфический деловой климат, указывает член совета фонда "Либеральная миссия", экономист Сергей Жаворонков.
"Туризму мешает развиваться проблема безопасности. Но на самом деле ситуация лучше, чем на бумаге: существует огромный теневой сектор экономики. Государству стоило бы стимулировать развитие малого бизнеса, прежде всего в сельском хозяйстве. Но не как сейчас, когда кредиты выдаются нескольким "правильным людям", а остальным "денег нет, и держитесь там", а по принципу равных дотаций на гектар пашни, на литр молока", – перечисляет собеседник меры, которые могли бы улучшить ситуацию.
Для Чечни и Дагестана, продолжает Жаворонков, актуально развитие нефтедобычи, но для этого нужен доступ новых инвесторов – государственная "Роснефть" с этим либо не справляется, либо попросту не заинтересована.
Коррупция и неэффективность
В Кремле не ставят целью решить проблему безработицы: экономическое развитие регионов не является для Москвы первостепенной задачей, считает глава ингушской правозащитной организации "Машр" Магомед Муцольгов.
"Как закрепленное в Конституции право народа на управление страной осталось чисто декларативным, так и направляемые наверх отчеты ставленников Москвы [на Северном Кавказе] носят чисто формальный характер. Главы субъектов вроде бы что-то и делают, но существенных изменений не происходит, и так десятилетия, – продолжает собеседник. – Кремль требует управляемости ситуации и беспрекословного подчинения. Сами ставленники стремятся как можно дольше сохранить свои места, а с ними и контроль над бюджетными потоками".
Сидеть на дотациях из федерального центра и "пилить" денежки очень комфортно
По словам Муцольгова, вместо развития экономики и создания рабочих мест республиканские чиновники зачастую поддерживают крайне спорные проекты.
Для Ингушетии одним из таких стал мукомольный завод в Карабулаке. СМИ называли его крупнейшим в России, заявляя, что зерно сюда будут завозить из соседних регионов, потому что в самой республике нет посевных площадей. Прошло более 10 лет, завод не только не вышел на заявленные мощности, но и погряз в коррупционных скандалах и вновь ищет инвестора.
Как мукомольный завод в небольшой республике может конкурировать с такими же крупными предприятиями с уже сложившейся логистикой и инфраструктурой в аграрных Ставропольском и Краснодарском краях и Ростовской области, никто из занимавшихся "прожектом" чиновников не ответил.
"Еще один фактор – нагнетание в СМИ образа Северного Кавказа как региона поголовных экстремистов и террористов. Какой бизнес придет сюда? Если по телевизору регулярно рассказывают, что здесь стрельба, боевики, сепаратисты, даже туристы сюда не приедут. Много ли желающих прогуляться в отпуске по минному полю?" – подытожил правозащитник.
Проблема – в Кремле
Большая доля молодежи и высокий естественный прирост населения – одна из причин безработицы в условиях, когда нет возможностей для быстрого развития экономики, указывает в беседе с редакцией экономист и демограф Марина Лифшиц.
Ее слова подтверждают данные Росстата: средний возраст жителя Северо-Кавказского федерального округа – 35 лет (для сравнения: в соседнем Южном федеральном округе – 41 год, а в целом по стране – 40 лет). Средний возраст жителя Чечни – 29 лет, Ингушетии – 30 лет (это самые низкие показатели в стране).
"Однако рост численности рабочей силы на Северном Кавказе высокий лишь по сравнению с большинством других регионов страны, где имеется явный дефицит трудовых ресурсов. Поэтому отток молодежи с Северного Кавказа будет всегда – по крайней мере, в обозримой перспективе. Даже когда естественный прирост трудовых ресурсов станет нулевым, а это не за горами. Возможно, такая ситуация возникнет уже через пару десятилетий", – прогнозирует Лифшиц.
Причина этого – отсутствие экономического развития, которому мешает коррупция; из-за нее же широко распространена теневая экономика с неофициальной занятостью, отмечает собеседница.
"Думаю, у властей в регионах СКФО нет стимулов для поощрения предпринимательства. Сидеть на дотациях из федерального центра и "пилить" денежки очень комфортно. Федеральному центру это тоже выгодно – это покупка лояльности местной элиты. Невозможно исправить ситуацию в одном округе или регионе, не исправив ее в целом в стране. А в условиях отсутствия свободы слова демократические институты не могут адекватно работать по определению", – заключила Лифшиц.
- Глава Чечни в прошлом марте на встрече с Владимиром Путиным в Кремле заявил, что в республике "все очень неплохо", и поблагодарил за это главу государства. Рамзан Кадыров сообщил, что регион в 2022 году занимал "ведущие места" в различных сферах. При этом его отчет об успехах противоречил официальной статистике.
- Ингушетия, Карачаево-Черкесия, Калмыкия, Северная Осетия, Кабардино-Балкария и Чечня оказались в десятке худших регионов России в рейтинге государственного агентства "РИА Новости" по итогам 2022 года. В нем оцениваются качество жизни населения, социально-экономические условия, рынок труда и другие критерии.
- Бывший глава Кабардино-Балкарии Арсен Каноков оказался бенефициаром трех ушедших из России западных компаний: McDonald’s, Starbucks и OBI. Сделки по ним прошли в непубличном режиме вскоре после начала вторжения в Украину. Руководство северокавказских республик не впервые проявляет интерес к активам ушедших западных компаний. О некоторых контрактах (вроде покупки молочного гиганта Danone племянником главы Чечни Якубом Закриевым) сообщается публично, о других – становится известно только через пару лет. Как уход крупных брендов отразился на экономических возможностях северокавказских элит, разбирался сайт Кавказ.Реалии.
Форум