28 января мировой судья участка №15 в Магасе Иса Даурбеков признал врача Изану Нальгиеву виновной в причинении легкого вреда здоровью девятилетней девочки, которой гинеколог провела калечащую операцию на половых органах, отрезав капюшон клитора.
Представлявшие интересы матери ребенка правозащитники добивались квалификации преступления по более тяжкой статье, привлечения к уголовной ответственности отца и мачехи пострадавшей, а также руководства проводившего подобные операции центра "Айболит" в Ингушетии. Но следствие не стало их наказывать. Более того, судья уговаривал мать примириться с подсудимой, которой в итоге вынес максимально мягкое наказание. Между тем это первый в российской правовой практике приговор за женское обрезание.
"Как правило, инициаторами операции выступают сами родители, по крайней мере, они оба согласны. Дети не осознают, что с ними произошло, и не могут заявить о преступлении. Уникальность этой истории в том, что обрезание сделали по инициативе создавшего новую семью отца, даже не сообщив об этом матери", – рассказывает Кавказ.Реалии юрист проекта "Правовая инициатива" (внесен в РФ в список "иностранных агентов". – Прим. ред.) Татьяна Саввина.
Привлекли не всех
Отец девочки не был вписан в свидетельство о рождении, пара заключала религиозный брак. Вскоре после появления дочки они расстались, папа видел малышку несколько раз в жизни – вместе с матерью ребенок жил в Чечне. В июне 2019 года новая семья отца пригласила девочку и ее брата провести выходные в гостях в Ингушетии. На следующее утро после приезда ребенка отвели в клинику "Айболит", где провели обрезание. Стоимость процедуры составила две тысячи рублей.
Когда мать узнала об этом, сразу подала заявления в прокуратуру и Следственный комитет.
"Примерно через месяц возбудили уголовное дело. Как мы считаем, следствие оказалось неполным. В судебно-медицинской экспертизе при оценке степени тяжести вреда указано расплывчато – "рана в области клитора". Когда уже в суде по нашему ходатайству провели повторную экспертизу, было установлено – у пострадавшей полностью удален капюшон клитора. Рана длительное время кровоточила, девочке было сложно ходить в туалет. Даже скорую пришлось вызывать", – перечисляет Саввина.
При этом врач заявляла, что не делала обрезание, а устраняла синехии – сращение малых половых групп. Повторная экспертиза это полностью опровергла, установив: у пациентки не было медицинских показаний, а сама выполненная процедура не соответствует медицинским стандартам, имея чисто религиозное значение.
Также следствие не оценивало психологические последствия калечащей операции, сделанной девятилетней девочке. По инициативе правозащитников проведена психолого-сексологическая экспертиза, подтвердившая наличие расстройств, продолжает Татьяна Саввина. Сейчас ребенок боится врачей и боится смерти, потому что гинеколог запугивала ее: "Если не сделаю это, ты умрешь".
Есть у юристов "Правовой инициативы" и вопросы к квалификации действий медика.
Эта операция могла быть расценена и как насильственные действия сексуального характера
"Эта операция могла быть расценена и как насильственные действия сексуального характера. В российском законодательстве не указано, что они должны быть связаны исключительно с возбуждением или удовлетворением сексуальных потребностей. Мы видим насильственную манипуляцию с половыми органами, этого уже достаточно для дела по данной статье", – перечисляет эксперт.
Вместе с тем не только следствие, не заметившее серьезных последствий процедуры и группы соучастников (по возбуждению дела на отца и мачеху, а также руководство медцентра несколько раз выносились отказы), но и суд старались максимально замять ситуацию. До подключения к процессу в мае 2020 года "Правовой инициативы" судья убеждал мать пойти на мировую, аргументируя это тем, что операция проведена и ничего уже не исправить. В итоге гинеколог Изана Нальгиева получила минимальное наказание – ей грозили штраф до 40 тысяч рублей или до четырех месяцев ареста. Суд приговорил ее к штрафу в 30 тысяч.
Приговор будет оспорен в Магасском районном суде. Параллельно была подана жалоба в Европейский суд по правам человека – на жестокое обращение и пытки, дискриминацию по признаку пола и отсутствие эффективных средств защиты. Что, собственно, и подтвердил чрезмерно мягкий приговор.
Государство не видит преступления
"О женском обрезании я впервые услышала в 1981 году от коллеги из высокогорного аварского села, с которой работали в библиотеке. Потом тема поднималась еще несколько раз. Однажды познакомилась с девушкой, рассказавшей, что ушла от мужа, который хотел сделать их восьмимесячной дочери обрезание. В 2016 году вышла моя статья "Обрезанные женщины режут дочерей". В ней были те, кто проводит эту процедуру, были подвергшиеся ей, были родственники жертв. Но не было главного – юридической классификации. И этого не было до сих пор", – комментирует первый приговор за женское обрезание главный редактор портала "Даптар" и активистка кризисной группы помощи женщинам на Северном Кавказе "Марем" Светлана Анохина.
Эти операции делаются внутри семьи, поэтому нет заявителей о преступлении – на обрезание девочку приводит либо мама, либо близкие родственники, либо соседи. "Мою подругу в детстве отправили на каникулы в село. Соседи решили, что она слишком резвая, поэтому надо ее усмирить, и сделали ей обрезание. Там это обычное дело было", – приводит пример собеседница Кавказ.Реалии.
История из Ингушетии уникальна, потому что мать выступила против и впервые подала заявление в правоохранительные органы, хотя она и сама подверглась этой процедуре – такое условие ей поставила семья мужа перед вступлением в исламский брак, добавляет Анохина.
"Там же была и вторая девочка – родная дочь новой супруги мужа. На операцию их повели вместе. Но никто разбираться со вторым случаем не стал", – продолжает активистка.
Когда над девочками проводится такое физическое надругательство, государство не видит в этом ничего страшного
Анохина подчеркивает, что, несмотря на публичные обращения в Генпрокуратуру, многочисленные публикации в СМИ и незаконность этой операции, государство предпочитает не замечать ее, так как опасается вступать в конфликт с традиционной культурой. За женское обрезание выступают некоторые представители шафиитского мазхаба (одна из правовых школ в суннитском исламе. – Прим. ред.) и религиозного движения баталхаджинцев (религиозно-общинная группа в Ингушетии. – Прим. ред.). К последним принадлежит и отец пострадавшего ребенка, чье дело дошло до суда.
"Наше государство очень волнуется о том, как бы разговоры о гомосексуальности не травмировали подростков. Но когда над девочками проводится такое физическое надругательство, государство не видит в этом ничего страшного. Оно считает, что это максимум легкий вред здоровью. Судя по приговору, это не будет волновать государство и в будущем", – говорит Анохина.
Боятся осудить
Подобный мягкий приговор способствует дальнейшему сохранению вредной практики. Сторонники калечащих операций лишний раз убедились в отсутствии наказания за ее совершение, рассказывает президент центра "Кавказ. Мир. Развитие" Саида Сиражудинова.
Правозащитница указывает, что большинство сотрудников правоохранительных органов – и сами часть этого общества. Они либо поддерживают практику, либо считают себя не вправе вмешиваться в традиционный уклад.
"На Северном Кавказе судьи очень часто ссылаются на традиционные механизмы и спрашивают, почему не произошло примирение", – подытожила в беседе с Кавказ.Реалии эксперт.
Cудьи очень часто ссылаются на традиционные механизмы и спрашивают, почему не произошло примирение
По данным ООН, калечащая практика женского обрезания распространена в ряде стран Африки, Азии и Ближнего Востока, а эмигранты привозят ее в Европу и Северную Америку. Однако в России заявляют об отсутствии этой проблемы.
На Северном Кавказе женское обрезание не только активно практикуется, но и оправдывается религиозной традицией. В фильме Ирины Шихман "Бьет – значит бьет" заместитель имама махачкалинской джума-мечети заявил, что в исламе приветствуется обрезание части клитора, чтобы во время вынужденного сексуального воздержания "женщине было легко". Духовное управление мусульман Дагестана, ссылаясь на исламских ученых, заявило о возможных анатомических различиях в строении половых органов представительниц Запада и Востока, а председатель Координационного центра мусульман Северного Кавказа и муфтий Карачаево-Черкесии Исмаил Бердиев вообще заявил, что "надо всех женщин обрезать, чтобы разврата не было на земле, чтобы сексуальность уменьшилась".
Фонд "Правовая инициатива" дважды – в 2016 и 2018 годах – выпускал доклады о практике калечащих операций на половых органах у девочек в Ботлихском, Цунтинском, Тляратинском, Цумадинском, Кизлярском районах Дагестана. Официальной статистики подобных хирургических вмешательств никто не ведет, но, по данным правозащитников, этой практике ежегодно только в этой республике подвергаются более 1200 девочек.
Вместе с тем о проблеме женского обрезания выпущено несколько документальных фильмов. Среди них "Собирайся, поедем на праздник" Ламары Согомонян, он был показан на "Кинотавре", и "У нас такое происходит", авторами которого стали журналистка Светлана Анохина и корреспондент ROMB Владимир Севриновский. Калечащую операцию упомянул в одной из последних песен рэпер Оксимирон (Мирон Федоров).
