Эту статью можно прочитать и на чеченском языке
В России объявили в розыск уехавшего из страны из-за преследований чеченского оппозиционного активиста Абубакара Янгулбаева. Перед этим в отношении него возбудили второе уголовное дело – первое было связано с "организацией экстремистской деятельности", теперь к этому добавились обвинения в "публичных призывах в интернете к терроризму". В дополнение, как стало известно 29 августа, Абубакара Янгулбаева внесли в список "экстремистов и террористов" Росфинмониторинга.
Уголовные дела также возбуждены в отношении двух братьев активиста – Ибрагима и Байсангура Янгулбаевых, которые из-за границы ведут телеграм-канал 1ADAT с критикой главы Чечни Рамзана Кадырова. Их мать – похищенная кадыровцами в 2022 году Зарема Мусаева – находится под стражей в республике в ожидании апелляции на приговор в пять с половиной лет лишения свободы. Ранее Кадыров открыто заявлял, что семью Янгулбаевых "ждет место либо в тюрьме, либо под землей", а депутат Госдумы от Чечни Адам Делимханов публично пригрозил отрезать им головы.
В интервью сайту Кавказ.Реалии активист Абубакар Янгулбаев рассказал о новом уголовном деле, состоянии Заремы Мусаевой, разногласиях с братьями, противоречиях внутри чеченской оппозиции за границей, а также о продолжении своей борьбы с режимом Рамзана Кадырова.
– Вы получили официальное уведомление по поводу уголовного дела о призывах в интернете к террористической деятельности?
– Нет, но полагаю, что сотрудники [правоохранительных органов] могли все это обойти. Часто эти правила нарушаются: они не отправляют уведомления о розыске. На "Госуслугах" у меня тоже нет уведомлений по уголовным делам – ни за "экстремизм", ни за "терроризм".
Я вообще чувствую себя оторванным от правоохранительной системы Российской Федерации. Те заявления [о преступлениях], которые я подаю, например, заявление на слова Адама Делимханова, который угрожал отрезать нам головы, или мое заявление о геноциде в Чечне – ни на одно из них я даже формального ответа не получил.
– Как вы расцениваете новое дело, в чем его цель?
– Может быть несколько версий, одна из них: Кадыров в очередной раз обиделся. Вторая версия: Кадыров или властная система хочет дополнительно на меня надавить. И третья: кто-то, возможно, захотел выслужиться перед Кадыровым, наказать его врага, это может быть предупреждение.
В Чечне есть военные базы, которые Кадырову никак не подчиняются
Пока это просто в возбужденные уголовные дела. Думаю, это рассчитано на тех людей, которые, прочитав об этом, подумают: "Абубакар Янгулбаев – это который террорист и экстремист? Тогда понятно, почему Кадыров расправляется с ним". После планомерной стигматизации чеченского населения, которая шла все эти годы, такое мало кого может удивить. Это дополнительное психологическое давление. По таким статьям есть основания подавать в розыск через Интерпол. То есть могут возникнуть дополнительные бюрократические затруднения в других странах.
[Российское] государство в борьбе с "терроризмом" имеет право арестовывать счета, недвижимое имущество, пытаться контролировать денежные потоки. Если кто-то решит отправить мне донат (пожертвование. – Прим.), это будет финансирование терроризма. Для власти это дополнительные рычаги, чтобы давить на человека за его общественно-политическое мнение.
– Расскажите, какую работу вы ведете в связи с приговором Зареме Мусаевой?
– Приговор был неожиданным, потому что с самого начала ее похищения я отказывался верить, что это может происходить в реальной жизни, когда создан такой огромный резонанс не только внутри России, но и за ее пределами. Ее освобождения просили и требовали также в Европе и США. Я полагал, что Кадырова заставят ее освободить. Но этого не случилось, потому что началась война [России против Украины].
Сколько бы ее ни держали, мы будем продолжать свою работу. Когда я говорю "мы", я не имею в виду своих братьев. Я имею в виду свою команду. Я думал, что, даже если приговор будет обвинительный, ее все равно отпустят. Есть постановление правительства, что диабетикам выносить решение о лишении свободы нельзя. Я полагал, что ее отпустят. Но этого не произошло.
Видимо, если Кадыров отпустит ее, он проиграет. Репутации у него уже толком не осталось. Другое дело, что вот этот кейс сейчас используется как прецедент. Когда ко мне обращаются [как к юристу], я рекомендую резонансить дела. Но люди боятся публичности, боятся, что с ними поступят так же, как с Янгулбаевыми. Наше дело – прецедент против диктатуры в Чечне.
– В начале года вы предлагали обменять себя на мать и говорили нашей редакции, что вы уже не впервые обращаетесь к властям Чечни с такой инициативой. Вам так никто и не ответил?
– Я решил проговорить это публично, полагая, что это заставит их ответить. Но они отмалчиваются и не комментируют. Мне главное – спасти мать. Помогло ли это заставить их выйти на связь? К сожалению, нет. Помогло ли это привлечь внимание? Конечно, помогло.
Путинский режим все больше превращается в военную диктатуру
Я исхожу от обратного: а что случится, если не будет этого резонанса? Думаю, они могут в какой-то момент прекратить подачу инсулина и других необходимых медикаментов, которые она получает даже не от государства, а от третьих лиц. Государство их не предоставляет. Сейчас я получил два письма матери: она радуется, что ей провели двухнедельное стационарное лечение, наконец-то теперь она чувствует себя лучше. Это тоже эффект от резонанса.
Ей часто пишут, она нашла новых знакомых по переписке. Конечно, это подбадривает человека. Она осуждена незаконно и необоснованно, ей нужна моральная поддержка.
– Вы поддерживаете связь с движением 1ADAT, которое ведут ваши братья?
– Нет, это связано с их деятельностью. Я не поддерживал и не участвовал в скандалах, которые связаны с их пабликом. Для меня сейчас все уже категорично в отношениях с ними. Те скандалы, которые они раздувают, для меня антиморальны и, на мой взгляд, противоречат тому, за что они сами борются. Но некоторые журналисты, даже независимые, нас не разделяют.
– Вы написали статью об использовании Чечни в качестве "полигона" для экспериментов над правовыми ограничениями по всей России. Какие, по-вашему мнению, ограничения ждать россиянам в ближайшем будущем?
– Мы уже сейчас наблюдаем по всей России то, что давно знакомо в Чечне. Если в России была жива какая-то политическая оппозиция, в Чечне ее сразу душили. Постепенно это распространилось. Путинский режим все больше превращается в военную диктатуру. И все больше войной оправдывают все ограничения.
Я не вижу масштабных примеров давления на родственников оппозиционеров в России, по крайней мере, пока этого не происходит. Хотя можно привести пример: если человека объявляют террористом, контролируют не только его счета, но и счета его родственников – это похоже на опыт чеченцев.
– В августе вы заявили, что ваших родственников в Чечне принудительно отправили на войну против Украины. Как вы узнаете новости от семьи?
– Это мои двоюродные братья. Их уже похищали за месяц до того, как похитили мою мать. Тогда их отпустили, только чтобы они публично отказались от нас, и они это сделали. С тех пор я не поддерживаю с ними связь, потому что это опасно. Мне написал случайный человек – в телеграм пришло сообщение, что моих родственников забрали. О том, что их уже отправили на войну, я узнал из телеграм-канала Кадырова, где он выложил видео.
После начала войны в Украине [мои двоюродные братья в Чечне] успешно избегали мобилизации. Но долго от власти внутри страны ты скрываться не сможешь. Информацию о них я узнавал от знакомых, друзей и соседей. Думаю, принудительная отправка родственников на войну – это одна из мер, которую могут применять и к другим людям, которые борются с путинским режимом.
– В своем телеграм-канале вы недавно рассуждали о "путинском будущем для Чечни после смерти Рамзана Кадырова". Вы считаете правдивыми слухи, что глава республики тяжело болен?
– Он действительно болен. Это подтверждают многие источники. Другое дело, надолго ли его хватит. Я не считаю, что его дети унаследуют власть, но что будет дальше – непонятно.
Будущее Чечни зависит от того, кого [в Кремле] решат поставить на место главы. Говорят, это может быть [спикер парламента республики] Магомед Даудов. Если это так, у него нет такой силовой поддержки, как у Кадырова, и люди его терпеть не могут.
Есть и другие варианты – [председатель правительства Чечни] Муслим Хучиев или [советник президента России по вопросам изменения климата] Абубакар Эдельгериев. Это формалисты, которые, я думаю, не будут ввергать в агрессивные краски Чечню.
Есть еще вариант, что это будет Адам Делимханов, – он кажется провальным.
Сейчас больше внимания Кремля нацелено на Украину. Чечня их больше интересует в части безопасности, чтобы не произошло никаких восстаний или насильственных переворотов. Полагаю, в этом смысле все очень даже под контролем. В Чечне есть военные базы, которые Кадырову никак не подчиняются – как и управление ФСБ по республике.
— Как вы оцениваете шансы народа Чечни продолжить борьбу за независимость?
— Прямо сейчас я никак их не оцениваю. Я являюсь частью деколониального движения, но сам по себе процесс достаточно сложный. Даже чтобы развести семейную пару, нужно очень много времени, а тут нужно разводить регионы. Но, конечно, исторически и политически у Чечни шансы на отделение выше. Нынешняя политика Кремля еще больше усилила разрыв с республикой.
Те люди в Чечне, которые обвинялись в преступлениях, в похищении людей, в итоге встали у власти в качестве силовиков. Это нас с Россией не сближает.
– Недавно вы проводили опрос в телеграм-канале, кого стоит убрать из чеченской оппозиции. Как бы вы сами ответили на этот вопрос?
— Чеченской оппозиции мешают сами оппозиционеры – те, которые делают заявления друг против друга. Вместо того чтобы объединиться против врага, тратятся силы, чтобы уколоть друг друга.
Мы уже вывезли из Чечни двух людей, которым угрожала мобилизация
Происходит то же самое, что и в российской оппозиции. В моей жизни есть чеченский телеграм и русский твиттер, обе эти площадки очень токсичные. Все друг с другом вечно ссорятся, делят власть, которой никто не имеет. Я бы оставил тех, кто продолжает работу и не мешает друг другу.
– Вы считаете себя частью оппозиционного движения?
– Я вообще не являюсь политиком. Я юрист и правозащитник.
– Расскажите о вашей нынешней правозащитной деятельности.
– Мы с командой запустили проект, он называется Kost, мы делаем исследования, стараемся вести информационный блок. У нас есть запрос на создание медиа, но эта часть пока не налажена, не хватает рук и ресурсов.
Сейчас важная часть работы – юридические консультации, и они работают: мы уже вывезли из Чечни двух людей, которым угрожала мобилизация, а также провели два исследования, одно из которых как раз посвящено тому, что Чечня – это лаборатория диктатуры. Еще мы успели подать в Следственный комитет заявление о геноциде народа Чечни. Наша главная цель – борьба с диктатурой и борьба за гражданское общество.
- Из Чечни принудительно отправили на войну родственников семьи Янгулбаевых. Такое происходит не впервые – ранее в Украину не по своему желанию уехали брат оппозиционного блогера Хасана Халитова и племянник главы правительства Ичкерии за рубежом Ахмеда Закаева. Сайт Кавказ.Реалии обсудил с оппозиционерами и правозащитниками, чего добивается глава Чечни и почему отречения семей от "провинившихся" родных ему теперь недостаточно.
- В мае 2022 года стало известно, что Верховный суд Чечни объявил движение 1ADAT, связанное с Ибрагимом и Байсануром Янгулбаевыми, экстремистским. Перед этим Роскомнадзор заблокировал на территории России часть интернет-ресурсов оппозиционного властям Чечни движения 1ADAT на основании решения Заводского суда Грозного. Среди поводов для блокировки заместитель прокурора Чечни назвал публикации про "преступный кадыровский режим".
- В день вынесения приговора матери братьев Янгулбаевых Зареме Мусаевой в Грозном произошло вооруженное нападение на ее адвоката Александра Немова и журналистку "Новой газеты" Елену Милашину. После жесткой реакции из Москвы Кадыров пообещал "разобраться" в деле, подозреваемые до сих пор не задержаны.
Форум