15 декабря суд в Ессентуках вынес приговор лидерам ингушского протеста. Всех семерых подсудимых признали виновными в организации насилия на митинге против передачи земель Чечне, который прошел 26–27 марта 2019 года. Зарифа Саутиева, Барах Чемурзиев, Багаудин Хаутиев, Исмаил Нальгиев, Малсаг Ужахов, Ахмед Барахоев, Муса Мальсагов получили сроки от 7,5 до 9 лет колонии. Правозащитники признали их политзаключенными.
О приговоре лидерам протеста и его последствиях рассуждает Изабелла Евлоева, журналистка и бывшая активистка из Ингушетии, которой пришлось покинуть Россию из-за преследования.
Снова и снова перечитываю чудовищные приговоры своим друзьям и соратникам, активистам "ингушского дела", получившим от 7,5 до 9 лет лишения свободы, и не верю, что это происходит наяву. Люди, которые призывали к порядку на митинге 26 марта 2019 года, о чем свидетельствуют многочисленные видеодоказательства, получили сроки, как за убийства. Я должна была быть там, с ними, но волею случая, я оказалась в этот период в поездке в другой стране и, поняв, что меня тоже ждет тюрьма, я не вернулась на родину и оказалась фактически в изгнании.
Сегодня российская власть вновь совершила акт людоедства – активисты ингушского протеста получили на всех 58 с половиной лет тюрьмы за то, что посмели высказать свое несогласие с решением системы. Таковы реалии нашей страны. Говоря "Россия", я подразумеваю путинский режим.
В России можно воровать миллионы и не сесть, убить человека и получить условный срок, но если кто-то посмеет поставить под сомнение легитимность того или иного решения власти, а еще хуже – выйти на протест, его ждет неминуемая и суровая кара.
Не имеет значения, против чего вы протестуете – против мусорного полигона, QR-кодов или отстаиваете свои конституционные права. Кровожадная машина репрессий не успокоится, пока не найдет, не обыщет и не посадит. Причем (вопреки презумпции невиновности) не власть будет доказывать, что вы совершили то или иное деяние, а вы должны будете доказать, что невиновны. Этот монстр, словно бульдог, не разожмет свою пасть, если схватит вас, какие бы доказательства вы ни привели.
В мясорубке репрессий мои соратники оказались чуть больше трех лет назад, через полгода после начала протестов, вызванных соглашением об установлении границ между Ингушетией и Чечней. В апреле 2019 года, через неделю от последнего митинга, по всей республике начали обыскивать и задерживать участников протестов. Задерживали потоками и в разное время – с промежутками до года. В итоге было заведено 50 уголовных и около 300 административных дел.
Поводом к задержанию стали протестные акции 26–27 марта 2019 года. Тогда митинг был согласован на день, но активисты остались на площади и ночью, а под утро начался разгон протестующих. Интересно, что главным требованием последнего митинга стала не просто отмена соглашения с Грозным, но и отставка тогдашнего главы Ингушетии Юнус-Бека Евкурова.
Евкуров вообще запомнился ингушам как единственный глава, который судился со своим народом
Митинги к тому моменту продолжались уже полгода, и надо отметить, что изначально требования активистов касались только территориального спора с Чечней, о чем свидетельствовал и огромный плакат на одном из первых митингов: "У нас три требования: земля, земля и еще раз земля".
Более того, в начале протестных акций, многим не нравилось, если кто-то выдвигал требования отставки Евкурова – мол, мы здесь собрались не власть свергать, а свои конституционные права отстаивать. Я, как участница тех событий, отлично это помню. Но с сентября-октября 2018 года, когда прошли первые митинги, до марта 2019-го, когда случился последний из них, произошла трансформация общественного сознания и требование отставки главы Ингушетии и Героя России Евкурова зазвучали сами собой.
Поводом стал законопроект, который Евкуров внес на рассмотрение парламентариев. Согласно этому документу, теперь для изменения территорий или даже упразднения республики не требовался референдум.
Евкуров вообще запомнился ингушам как единственный глава, который судился со своим народом, когда в ответ на решение Конституционного суда Ингушетии о незаконности соглашения об установлении границы с Чечней, он подал иск в Конституционный суд России, который, конечно же, принял сторону Юнус-Бека Баматгиреевича и Рамзана Ахматовича.
Надо отметить, что с течением времени отношение ингушской общественности к президенту Владимиру Путину и российской власти тоже поменялось. Если в начале протестов огромное число ингушей наивно полагало, что договор о границах – это местечковая затея Кадырова и Евкурова, а Путин и вообще российская власть об этом не ведают (иначе не допустили бы такого напряжения в регионах), то теперь ингуши четко осознали политическую ситуацию в стране.
Непосредственно поводом для ареста активистов стал разгон протестующих на площади перед республиканским телевидением, где проходил митинг. Власть обвинила активистов, что они якобы создали экстремистскую организацию, а потом организовали насилие в отношении представителей власти.
Я видела протокол из материалов дела. Согласно этому документу, в составе сообщества, которое якобы создали Ахмед Барахоев, Муса Мальсагов и Малсаг Ужахов, кроме прочих арестованных активистов, значится и мое имя, при этом утверждается, что утром 26 марта 2019 года я прибыла на митинг.
На самом деле меня не то что на этом митинге не было, я была даже не в России на тот момент. Но следователи решили мое имя вписать, ибо полагали, что я в страну рано или поздно вернусь, и у них будет готовая почва для возбуждения уголовного дела. Обыски по месту моей прописки они уже провели.
Ингушское дело все эти три года тихонечко варилось в своем соку, и редко кто обращал на него внимание
По мнению следователей, получившая 7,5 лет в колонии Зарифа Саутиева не просто пришла на митинг как активистка, она координировала действия протестующих в момент силового разгона. И брутальные кавказские мужчины якобы следовали приказам нашего полководца в юбке. Утверждать такое – значит не только не знать Кавказ и его обычаи, это значит наплевательски относиться к тем, кто эти самые обычаи знает и не поверит в эту безрассудную версию.
Разгон митинга, я уверена, был всего лишь поводом, как и сам митинг. И если бы не этот, то нашелся бы другой повод (наркотики, оружие или еще что-то). Наша система в этом смысле особо не перегружает свое воображение. Да и нас всех во время активной фазы протестов неоднократно предупреждали о возможных провокациях со стороны власти.
Ингушское дело все эти три года тихонечко варилось в своем соку, и редко кто обращал на него внимание, за исключением разве что пабликов, пишущих о Кавказе. Федеральные каналы и издания не особо балуют регионы своим вниманием в таких делах, особенно кавказские республики.
Но 15 декабря, в день приговора, ингушское дело зазвучало довольно громко по всей стране. Еще бы – кинорежиссер Александр Сокуров поднял тему ингушских политзаключенных в разговоре с Путиным на Совете по правам человека при президенте Российской Федерации. Сокуров не только рассказал всему миру, что вот уже три года семь человек незаконно удерживают за решеткой, но и поделился некоторыми мыслями о том, что он думает о режиме Владимира Владимировича.
Со момента "манифеста Сокурова" прошло всего несколько дней, и те самые невиновные люди, информация о которых доведена лично до президента, получают чудовищные сроки за преступления, которых не совершали, и не совершал никто. И если кого-то наказать за произошедшую стычку с силовиками – это самих силовиков и их руководство. Именно они спровоцировали возникшее 27 марта 2019 года противостояние.
Интересный момент: суд дал лидерам протеста ровно те сроки, которые запросила прокуратура. Судья Янис Кацаров ни на месяц не уменьшил срок.
Можно ли представить себе, что в стране с демократическими принципами правозащитник и уважаемый общественный деятель доносит до президента о вопиющих нарушениях прав человека, а в ответ те, кому нужно внимание и помощь гаранта Конституции, получают жесточайшие и совершенно несправедливые приговоры? Думаю, ответ очевиден. Да и чему тут удивляться, если главный оппозиционер страны сидит в тюрьме по сфабрикованному обвинению, а глава государства делает вид, что его нет.
Кстати, раз уж речь зашла об Алексее Навальном, одному из лидеров ингушского протеста, Малсагу Ужахову, дополнительно вменяется та же статья, что и российскому политику – руководство НКО, побуждающей граждан к отказу от исполнения гражданских обязанностей или совершению иных противоправных деяний (ч. 2 ст. 239 УК РФ). Ахмеда Барахоева обвинили в участии в этой организации.
Это приговор не только ингушским активистам – это приговор всему российскому народу. Кремль традиционно "обкатывает" радикальные приемы и решения на жителях кавказских республик, а потом внедряет это в остальные российские регионы. Все эти обыски без предъявления протоколов, похищения людей силовиками, когда подолгу не ясно, где находится задержанный, – все те меры, которые сегодня активно применяются в остальной России, у нас, на Кавказе, давно стали обычным делом.
Хорошо, если силовики хотя бы не убьют и не сообщат потом, что это ошибка, как это произошло с Муслимом Хашагульговым и Артаганом Ханиевым в декабре 2018 года. Такие случаи – не редкость. Будто не человека убили, а букашку придавили. И никто не понёс за это ответственности.
Чем обернутся приговоры для ингушей? Стоит ли ждать каких-то новых протестов в регионе? Трудно сказать. Сейчас люди шокированы произошедшим. Кто-то призывает выйти на митинг, кто-то намерен требовать реакции от главы Ингушетии Махмуд-Али Калиматова, который молчит все это время. Кто-то вовсе не верит ни в эффективность митингов, ни российской власти в целом.
Никто не думал, что столько людей выйдет на митинг осенью 2018 года, никто не думал, что ингуши выйдут на митинг в январе 1973, в еще советском Грозном. Тогда они требовали возвращения Пригородного района, который после сталинской депортации не был возвращен ингушам. Митинг 1973 года, как и протест в 2019 году, был разогнан, а организаторы получили большие сроки. История повторяется. Тюремных сроков в стране становится все больше, с каждым из них страна просыпается, а "федерация" все громче трещит по швам и все глубже уходит в кризис. Вопрос лишь в том, сколько мы ещё продержимся...
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции
