В середине апреля осужденный из Чечни Албек Дахтаев рассказал о возможных пытках и издевательствах, которые его могут ждать после перевода в колонию Т-2 Владимирской области. Перед этапированием сотрудники УФСИН предупредили, что везут его туда на "ломку". Адвоката дважды к нему не пустили. "Мне известно только, что он находится в штрафном изоляторе. Притом за что он помещен в ШИЗО, он не знает. Комиссия никакая не создавалась, и никаких нарушений, по его словам, он не совершал", – рассказывает адвокат Дахтаева Юлия Чванова.
Нарушение прав заключенных из регионов Северного Кавказа – систематическая проблема, уверены правозащитники. По данным доклада комитета "Гражданское содействие" (признан российскими властями иностранным агентом, с формулировкой не согласен) за 2019–2020 годы, основные нарушения связаны с религиозными вопросами и незаконным применением силы.
Администрация колонии на него взъерепенилась после обращения в ЕСПЧ
Как передает Радио Свобода, Албек Дахтаев отбывал наказание в ИК-17 УФСИН России по Мурманской области. В 2004 году его признали участником незаконных вооруженных формирований и приговорили к 25 годам лишения свободы. В 2018 году Европейский суд по правам человека пришел к выводу, что показания Дахтаев давал после пыток электрическим током. Кроме того, Россию признали виновной в нарушении права на справедливое судебное разбирательство и на уважение частной и семейной жизни. Заключенному была присуждена компенсация в размере 37 тысяч евро. Решение ЕСПЧ, однако, до сих пор не исполнено.
– Сами понимаете, как у нас к осужденным по террористическим статьям относятся. У нас они за редким исключением отбывают наказание в строгих условиях содержания (СУС). Дахтаев сразу и попал в СУС. Сначала в Омске, потом его отправили в Мурманскую область, – говорит его мурманский адвокат Лаура Леткаускайте. – Сначала все было более-менее спокойно, а потом, как началась круговерть с ЕСПЧ, администрация колонии на него взъерепенилась, и начали более предвзято к нему относиться.
Когда решение ЕСПЧ было вынесено, и в колонии узнали, что Дахтаеву присудили 37 тысяч евро, начальник стал требовать половину этой суммы. По словам осужденного, это должно было гарантировать ему возможность "спокойно сидеть дальше".
Он им уже поперек горла стоял
"В связи с этими угрозами мы обратились в Следственный комитет за возбуждением дела. Они, конечно, отказались. Пошла волна обжалований. Единственное решение в нашу пользу – суд признал незаконным постановку Дахтаева на профилактический учет как экстремиста и лица, склонного к распространению идеологической литературы", – рассказывает Леткаускайте.
Бесконечные суды, выигранное дело и решение ЕСПЧ в пользу Дахтаева – все это играло не на пользу выстраивания его отношений с администрацией колонии. "Естественно, он им уже поперек горла стоял. Вот они и подали ходатайство о переводе его в тюрьму", – добавляет адвокат.
Решение о переводе вступило в силу в декабре 2020 года, а в марте 2021 года Дахтаева этапировали. "Ему сказали, что он поедет во Владимир. Всем же понятно, что такое Владимир. Он у всех на слуху. Со слов Дахтаева, ему вроде бы сам начальник колонии и кто-то из оперативников сообщил, что поедет во Владимир он на "ломку": мол, ты тут нам много неприятностей доставил, поэтому тебя просто повезут туда и либо физическим давлением, либо какими-то сексуальными действиями сломают", – рассказывает адвокат. Радио Свобода направило запрос в пресс-службу УФСИН по Мурманской области с просьбой прокомментировать информацию о поступавших Дахтаеву угрозах. Ответа нет.
После этапирования в дело вступила другая адвокат – Юлия Чванова. Увидеть Дахтаева она смогла всего раз в ИК-7 в поселке Пакино, куда его поместили перед тем, как отправить в Т-2. "При встрече мы обговорили, что если когда-то по какой-то причине меня к нему не пустят, я напишу ему электронное письмо", – рассказывает Чванова.
В колонии забрали коврик для молитв, Коран и насильно сбрили бороду
Ее опасения оказались не напрасны: после перевода Дахтаева в Т-2 попасть к нему ей не удается. И в первый, и во второй раз администрация колонии сослалась сначала на то, что комната для свиданий занята другими адвокатами, хотя, по словам Чвановой, других защитников там в тот день не было, потом на то, что рабочий день уже закончился. Радио Свобода направило запрос в пресс-службу УФСИН по Владимирской области с просьбой прокомментировать ситуацию. Ответа нет.
После первой неудавшейся встречи Чванова написала своему подзащитному электронное письмо. 29 апреля пришел ответ. "Расскажу про свои дела. 14 апреля меня из ИК-7 перевели в Т-2. По приезде мне сказали, что у меня ШИЗО, и выписали его мне в ИК-7 на 14 суток. Но в ИК-7 мне никто ничего не говорил. Комиссии не было. Даже не знаю, за что мне дали ШИЗО. 28 апреля у меня закончилось ШИЗО, но 27 апреля мне добавили еще десять суток. За что, не знаю. Я их спрашивал про тебя, была ты или нет. Неужели ко мне не приходил адвокат? Ответили, что не знают", – написал Дахтаев. Кроме того, у осужденного забрали всю атрибутику, относящуюся к его вере, – коврик для молитв и Коран – и насильно сбрили бороду.
Заключенные с Северного Кавказа – одна из самых незащищенных групп осужденных. Только за 2019–2020 годы комитет "Гражданское содействие" получил 543 обращения от заключенных или их родственников. В большинстве случаев речь шла о комплексе нарушений, отмечает автор доклада о защите прав жителей Северного Кавказа в исправительных учреждениях Оюб Титиев. В качестве наиболее частой причины жалоб он все же выделяет физическое насилие. "Остальное еще можно терпеть", – добавляет Титиев.
По его словам, физическое насилие может использоваться как один из методов наказания, а может служить инструментом для того, чтобы привлечь к ответственности случайного человека.
Именно так и произошло с осужденным из Вологды, чеченцем Русланом Магомадовым. В 2015 году он поехал в Турцию. Через несколько дней решил вернуться домой, но обратно его уже не пустили. Почти год он пытался приехать в Россию, периодически обращался за помощью к правозащитникам. В итоге Магомадову все-таки удалось добиться разрешение на въезд в страну, однако его тут же задержали в аэропорту Астрахани и отправили в СИЗО. Оказалось, что ему вменяют обучение в тренировочном лагере запрещенной в России группировки "Исламское государство", а также участие в военных действиях в составе "Казахского джамаата" – структурного подразделения ИГ. Историю Титиев пересказывает со слов жены Магомадова.
Колонии остаются самой закрытой и самой репрессивной системой в России
Сфабриковать обвинения в отношении выходца из Чечни удалось благодаря его безграмотности, уверен правозащитник. Нанять адвоката семья Магомадова не могла. "Защитник по назначению же недобросовестно отнесся к своей работе. Когда следователь давал Магомадову какие-то документы на подпись, тот их подписывал, доверившись своему адвокату", – рассказывает Титиев.
В итоге Магомадов получил 16 лет колонии. "За пять лет в исправительном учреждении он превратился в овощ: руки не работают, ноги тоже, говорит плохо", – вздыхает правозащитник. По результатам медицинского освидетельствования за 2020 год (есть в распоряжении редакции. – РС) Магомадов был признан инвалидом второй группы. У него диагностировали энцефалопатию смешанного генеза, систематическую эпилепсию и спастический тетрапарез. Симптомы, согласно выписке, появились через несколько месяцев после того, как Магомадов попал в колонию.
С каждым годом ситуация становится все хуже
По словам Титиева, это свидетельствует о систематическом применении силы в отношении осужденного. "Если же он прибыл настолько больным в колонию, то трещит по швам обвинение. Как человек, который практически не двигается, мог участвовать в боевых действиях в Сирии?" – спрашивает правозащитник.
История Магомадова – не единственная. Две трети от общего количества дел, возбуждаемых в отношении выходцев из регионов Северного Кавказа, являются сфабрикованными, уверен Титиев. Многие из них не получают огласку, потому что осужденные все еще пытаются замалчивать все нарушения, которые в отношении них совершаются. Они боятся того, что условия их содержания станут еще более невыносимыми, если руководство исправительного учреждения узнает о жалобах.
В Иркутске не могу найти ни одного свободного адвоката
Титиев уверен: обращений от выходцев с Северного Кавказа было бы гораздо больше, если бы были организации, которые эффективно могли оказывать им помощь. "Пока исправительные учреждения остаются самой закрытой и самой репрессивной системой в России. То, какой беспредел там творится, даже описать сложно, – говорит он. – И с каждым годом ситуация становится все хуже".
Обращения, согласно докладу, поступают в основном от осужденных, отбывающих наказание в Республике Мордовия, Владимирской, Иркутской, Саратовской, Оренбургской и Архангельской областях. Титиев связывает это с общим положением дел в каждом из регионов. "В Иркутске, например, я не могу найти ни одного свободного адвоката, который бы не боялся власти и мог открыто защищать осужденных", – рассказывает правозащитник.
Помимо систематических избиений, осужденные с Северного Кавказа жалуются также на незаконное водворение в ШИЗО за совершение молитв. Как говорится в докладе, нарушения прав заключенных, исповедующих ислам, являются системными. Сотрудники колонии не дают им возможности молиться пять раз в день и совершать омовение, как указано в Коране, заставляют осужденных представляться во время молитв, наказывают за чтение Корана, принимая его за экстремистскую литературу, и не предоставляют доступа к определенному рациону. За совершение любого мусульманского религиозного культа заключенного могут незаконно наказать с применением физической силы. Правозащитник считает: такое отношение к осужденным с Северного Кавказа связано со стереотипами, которые сложились в России вокруг них.
"Во время первой и второй чеченской войн многие сотрудники ФСИН побывали в командировках на Кавказе, – рассказывает Титиев. – Основное количество осужденных с Северного Кавказа тогда воевали. Над ними и издеваются те, кто участвовал в военных действиях в составе российских войск. Всю свою ненависть, которую они не смогли реализовать во время войны, они вымещают в новых условиях, когда осужденные из северокавказских республик поступают в колонии, связанные по рукам и ногам".
