"Тема разведенных женщин у нас стоит очень остро. Расставшись с мужем, женщина становится изгоем. Даже старые знакомые меняют отношение к ней", – рассказывает активистка из Ингушетии Каира Гата. 8 марта в Москве открылась ее фотовыставка "Хаос в головах", посвященная истории разведенной девушки из республики.
Каира Гата – одна из активисток инициативной независимой группы ИНГ-Attention. К ней за помощью часто обращаются женщины. "Они боятся говорить о том, что с ними произошло, открыто. Боятся даже голос для интервью записать", – делится автор проекта с корреспондентом Радио Свобода.
Была бы хорошей женой – тебя бы муж не бросил
Именно из таких не рассказанных публично историй и родилась идея выставки. Каира решила рассказать через фотографии о том, как живут в Ингушетии женщины после развода. Таким женщинам сразу присваивают статус "жеро". Это своего рода клеймо: "жеро" труднее выйти замуж, завести новые знакомства, а иногда даже устроиться на работу.
"У нас любят говорить: "Если бы ты была хорошей женой, тебя бы муж не бросил. Это при том, что женщина и сама может быть инициатором развода", – добавляет Каира.
Ее выставка посвящена одной реальной истории девушки, которую выдали замуж в 17 лет. В 19 она уже стала "жеро". В итоге она не смогла снова выйти замуж за мужчину, которого полюбила. Никакой поддержки от родных она тоже не получила: только пристальное внимание и осуждение.
Отсутствие поддержки и диалога – типичная история для северокавказской семьи, говорит дагестанская журналистка Светлана Анохина. Чтобы наладить диалог, она вместе с другой журналисткой Аидой Мирмаксумовой сначала создала проект "Отцы и дочки", а позже написала книгу "Письма папам". Она выйдет в марте. На моменте создания книги к проекту подключилась и писательница Марьям Алиева.
Дагестанский мужчина – это не только каратель, но еще и защитник
Проект "Отцы и дочки" появился в 2018 году. Анохина планировала создать несколько мультфильмов, в которых мужчины были бы показаны как защитники. "Я главный редактор сайта о жизни северокавказских девушек, и у нас часто бывают болезненные, триггерные темы – пишем в том числе о насилии над женщиной и ущемлении ее прав во всех плоскостях. Когда много работаешь с этими проблемами, у тебя вырисовывается фигура насильника. Это, как правило, брат, отец, дядя, муж или кто-то из членов семьи", – рассказывает журналистка.
При этом отец – это тот, на чью поддержку челочек имеет право рассчитывать, поэтому именно его образ Анохина решила рассмотреть в своем проекте. "Мы хотели показать, что дагестанский мужчина – это не только каратель, но еще и защитник, и стали собирать такие истории".
О своей идее Анохина рассказала Аиде Мирмаксумовой, и вместе они стали подавать заявки на различные гранты. Когда один из них они получили, им предложили расширить проект. Так и появились письма к папам. "Это должно было выглядеть так: нам присылают письма, я их слегка редактирую. Потом мы даем их прочитать другой женщине, чтобы это послание, которое не было получено адресатом, дошло до самого отправителя из других рук, зачитанное другим человеком, сочувствующим и понимающим", – рассказывает журналистка.
Многие письма были просто выкрикнуты
Проект показал: запрос на разговор с отцом есть. Многие присылали анонимные письма: у кого-то это были длинные послания, полные любви или обиды и гнева, у кого-то – короткие высказывания. "Было видно, что человек начал писать, но не смог довести дело до конца", – объясняет Анохина.
Ей хотелось, чтобы в письмах, которые ей приходили, была видна внутренняя работа: попытка отрефлексировать детские воспоминания и критически посмотреть на роль отца. Такими, по словам журналистки, получились далеко не все послания. "Многие письма были просто выкрикнуты, неотрефлексированы. Выкрикнуты они – потому что наболело. Для рефлексии же нужен некий опыт работы с текстом и собой", – добавляет журналистка.
"Я перед тобой очень виноват", – сказал отец перед смертью
Объединяющим моментом для всех посланий был запрос на любовь, которую авторы писем в детстве не получили, и желание быть услышанным. У кого-то рефреном льются горькие, злые фразы в адрес отца, кто-то фактически с отцом в письме прощается. Никто не говорит, что папа был несправедлив или жесток: все просто описывают происходившие с ними ситуации.
Больше всего Анохину тронуло письмо, которое она символично называет: "Папа, ты для меня святой". "Там девушка пишет ужасные вещи: все детские травмы обнажаются. Но через слово звучит: "Папа, ты для меня святой". Девушка как бы заклинает реальность, – рассказывает журналистка. – Заканчивается это письмо историей о том, что отец умирал. Перед смертью наконец позвал к себе дочь, взял ее за руку и сказал: "Я перед тобой очень виноват". Я на сто процентов уверена, что этой сцены не было, что такую концовку девушка создала в своем воображении, чтобы были силы жить дальше".
Письма в книге Анохина расположила хаотично. Главная идея заключалась в том, чтобы послания с признаниями отцу в любви чередовались с гневными сообщениями. Есть несколько писем, которые написали своим дочкам мужчины. Все они адресованы еще маленьким девочкам, которые не успели вырасти и критически посмотреть на фигуру отца.
Несколько человек, пока озвучивали письма, плакали
"Для меня было важно, чтобы те, кто письма пишет, получали от этого облегчение", – отмечает журналистка. Много времени она уделяла озвучке каждого послания. Иногда после публикации авторы писали, что им очень понравилось, как их письмо прозвучало на камеру, иногда просто благодарили: "Тогда я не понимала, попали мы или нет".
"Несколько человек, пока озвучивали письма, плакали. Это слышно и в голосе, – говорит журналистка. – Мне хотелось, чтобы те, кто письма написал, услышав, как они были прочитаны, как они задели посторонних женщин на другом конце страны, почувствовали себя хотя бы ненадолго менее одинокими".
