Эксперты и волонтеры, работающие с просителями убежища в Европе, отмечают более высокий уровень физической и психологической агрессии в семьях беженцев с Северного Кавказа. Согласно отчету управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев, в течение 2020 года в период пандемии коронавируса возросло число случаев гендерного насилия в отношении перемещенных женщин и девочек во всем мире. Ситуация уроженок Северного Кавказа, в чьих семьях и до того была напряженная обстановка, усугубилась, следует из слов наших собеседников.
Редакция Кавказ.Реалии спросила у жертв домашнего насилия, социальных работников и юристов, как искать защиту в европейских странах.
Марьям
Уроженка Чечни Марьям живет в Берлине. Два года назад она пережила ряд эпизодов домашнего насилия. Ее избивал муж. После развода побои продолжились. Бывший супруг нападал на нее на улице, требуя отдать ему детей. Ее сыновьям сейчас 7 и 9 лет.
Бывший муж до сих пор давит сам и через родственников, утверждает Марьям. По обычаю дети принадлежат отцу, их мать боится его агрессии, но сыновей не отдает.
Он тебя оставил, верни детей, они его
"Главным опекуном детей назначена социальная служба Германии – Югендамт. В 2019 году меня с детьми спрятали в шелтере в другом городе. Я было вздохнула с облегчением. Но его родные из Чечни на меня давили, говорили: "Он тебя оставил, верни детей, они его". Он сам пошел в суд, нажаловался, и детей насильно отвезли к нему. Полтора месяца я не видела мальчиков. Потом была череда судов и экспертиз. Дети жаловались на побои отца, психолог сделал заключение в мою пользу, но опеку все равно разделили пополам", – рассказала беженка.
Она добавляет, что обращалась в чеченскую диаспору Германии, но там ей посоветовали следовать традиции. "Помогло только обращение к председателю "Германо-кавказского общества" Эккехарду Маасу. Он написал письмо в суд о том, что мне грозит опасность на родине и я не планирую забирать туда детей", - добавила Марьям.
После очередных побоев она обратилась к адвокату. В итоге следствие, суды и опека постановили: каждый из родителей живет с детьми по очереди по пять дней. После этого на побои от отца стали жаловаться уже сыновья. Теперь Марьям пытается доказать, что бывший муж жестоко обращается с ними: она хочет лишить его прав на опеку.
Арслан
Выходец из Чечни Арслан уже пять лет ждет решения о политическом убежище в Германии для себя и своей семьи.
"Бывают случаи, что беженец с женой поругался, и сразу подключаются целые инстанции, – говорит он. – Недавно сосед поскандалил с женой. Он не выдержал, ударил ее. Кто-то сообщил социальным службам, те активно подключились, вызвали соседа на разговор. Женщина подтвердила, что получила удар, ее с детьми спрятали в убежище. Ситуация не выглядит так, что он придёт и будет дальше драться или её убивать. Через пару дней женщина попросилась обратно к мужу. Он отделался воспитательной беседой, а ей объяснили, куда нужно звонить при нападении. Сосед решил, что в следующий раз будет не удар, а развод без разговоров".
Собеседник полагает, что беженцы из России в целом менее адаптированы под европейские правила, и добавляет, что допускает применение рукоприкладства, чтобы "держать детей под контролем": "Своих я не бью и не позволяю на них кричать их маме. Мои старшие девочки пытаются даже голос повышать, когда меня рядом нет, доминировать над бабушкой, которая их очень избаловала. Ударить ребенка, может, и неправильный метод, но это попытка родителей удержать его "в стойле".
Проблем в том, что беженцам плохо объясняют местные правила, убежден Арслан: "Сделали бы какой-то курс для родителей, чтобы держали себя в руках. Если принимают здесь иностранцев, должны же их как-то адаптировать в свой социум. Поведению с полицией надо учить. Потому что если ты приезжаешь именно из-за того, что в России были конфликты с полицией, и тут тебя задерживают за небольшое нарушение, это может вылиться в драму. У беженцев психологическое отношение к силовикам нездоровое, а они это принимают на свой счет".
"Война за опеку"
Дополнительную агрессию в таких семьях вызывают пандемия, локдаун и связанное с ними безденежье, считает бывший сотрудник одной из социальных служб Германии.
"Отец не работает, так как еще нет разрешения, мать в декрете. В зависимости от характера, мужчина может начать терроризировать домочадцев. Так проходят годы в ожидании статуса беженца. Очень многое зависит от места, в Германии даже от федеральной земли. Семьям с одинаковым процессом в одном месте дают "позитив", а в другом "негатив". Там, где я работал, старались не вмешиваться в семью", – поведал собеседник.
В сложных ситуациях, где подозревается домашнее насилие, служба защиты детей вводит так называемое социальное наблюдение сроком на месяц, говорит пожелавший не называть свое имя адвокат, работающий в Европе по подобным делам.
"Смысл такой: посмотрим, понаблюдаем. А потом пишут отчет, факты не подтвердились, дети в порядке, родитель совершил ошибку, каждый имеет право на ошибку. Самой системе невыгодно признавать ошибки. Поэтому случается, что дети в опасности, но по документам всё хорошо. Или, допустим, кто-то из родителей резко меняет место жительства, ссылаясь на преследование. В социальной службе говорит, что это ради спасения жизни. И это никак нельзя проверить! Второй родитель начинает поиски, которые тянутся месяцами", – пояснил адвокат.
Я раньше не знал, почему в социальных центрах закрывают жалюзи на окнах
Появление беженцев, например, в спокойной Финляндии научило социальных работников иначе смотреть на семейные конфликты, считает эксперт: "Я раньше не знал, почему в социальных центрах, где отцы встречаются с детьми под присмотром координатора, закрывают жалюзи на окнах, когда появляется мать, а отца на время запирают. Такие меры безопасности ввели после того, как однажды на подобной встрече мужчина зарезал бывшую жену".
Женщины и девушки из кавказских республик, по его словам, обычно никуда не жалуются и сами из семей не уходят: "Это здесь большая редкость. Обычно мужчина связан с другими группами, он сильнее во всех отношениях, у него есть связи, контакты. Строптивую женщину очень легко объявить сумасшедшей. А в войне за опеку побеждает сильнейший".
Юрист убежден, что почва для насилия часто находится в запретах и ограничениях для женщин: "Как-то я был дома у моего чеченского доверителя. Его дочь и жена проскальзывали мимо меня как тени, не поднимая взгляда, или вовсе прятались. Когда мы приходили, он заходил первый, объявлял, что с ним гость, и жена с дочкой быстро укутывались в платки. У них установка, что разговор с мужчиной – это чуть ли не разврат. Дочка юная совсем, она родилась в Хельсинки. Она выходит из дома, вокруг Финляндия, возвращается домой – там у неё Чечня с жесткими ограничениями".
