28-летний Игорь Бузин фигурирует в соцсетях как "человек-транзит". Из-за пандемии коронавируса COVID-19 и закрытия государственных границ девять суток без перерыва он провел в транзитных терминалах аэропортов, между границами разных стран и в самолетах, в прямом смысле слова между небом и землей. Радио Свобода рассказывает историю молодого человека.
Игорь – гражданин Таджикистана, родился и вырос там, по национальности – русский. Уже почти девять лет он постоянно живет и работает в Санкт-Петербурге, у него есть патент, регистрация: все, что положено иметь трудовому мигранту. Официально трудоустроен в Строительном торговом доме "Петрович". В марте 2020 года он вместе с компанией друзей решил отдохнуть в Шри-Ланке. Поехали без тура, "дикарями": купили билеты, арендовали виллу. 16 марта, когда они туда прилетели, в мире уже было неспокойно, тем не менее отдохнуть удалось.
Проблемы возникли на обратном пути. 18 марта вступили в силу ограничения на въезд в Россию иностранных граждан и лиц без гражданства. Вот что рассказал Радио Свобода Игорь Бузин.
– 26 марта мы прилетели "Катарскими авиалиниями" из Коломбо на пересадку в Доху. СМИ сообщали о том, что негражданам можно попасть в Россию только с целью транзита. На это я и рассчитывал: в крайнем случае улечу в Таджикистан. Стыковка длилась больше семи часов: мы ждали в аэропорту, потом сели в самолет до Москвы. Часа полтора мы провели в самолете, после чего нас попросили покинуть его и вновь пройти в терминал. Люди начали беспокоиться, задавать вопросы. Часа через два представитель авиакомпании объявил, что рейс будет позже и улетят все, за исключением иностранных граждан. Самолет улетел без меня, я остался в Дохе. Позвонил в посольство Таджикистана в Катаре, там обещали решить вопрос.
Первые три дня Игорь Бузин жил в терминале. Он ежедневно списывался с посольством, и ему все время говорили, что надо подождать, потерпеть, вопрос решается. Игорь спал то на полу, то в креслах, мыться было негде. Правда, авиакомпания бесплатно его кормила. На четвертый день он почувствовал себя совсем плохо, попросил дать ему возможность принять душ. Игоря отвели в лаунж-зону, где он вымылся, поел и отдохнул, а затем ему вручили ключ от номера в отеле, который находился там же, в аэропорту, и ваучер на питание. Попросили выселиться оттуда через сутки, как отоспится.
– Утром я проспал, в спешке собрал вещи, прибежал на ресепшн, извинился. А меня там уже все знали. Спрашивают: "Куда же вы теперь пойдете?" Я отвечаю: "Ну, куда? Обратно в терминал". Видно, пожалели они меня и говорят: оставайтесь пока в номере. Хотя этот отель, кстати, не принадлежал ни авиакомпании, ни аэропорту. Просто проявили сочувствие. И еще три дня я бесплатно жил там.
На шестой день, 31 марта, в Доху на пересадку прилетели еще около 400 человек русских туристов из Индонезии, Таиланда, Сингапура и других стран. Как выяснилось, у них тоже отменились рейсы в Россию, и они двое суток провели в Дохе вместе со мной, – рассказывает Игорь Бузин.
В числе этих туристов была 32-летняя петербурженка Юлия Балагурова с мужем: они возвращались из отпуска с индонезийского острова Бали.
– Мы прилетели в Доху и видим: наш рейс задерживается сначала на восемь часов, потом еще, еще… И задержали его в конечном итоге на 46 часов! Сотрудники "Катарских авиалиний" объясняли, что они готовы в любой момент нас отправить, но Россия не впускает: там введены ограничения – Москва и Питер принимают ограниченное число пассажиров в день.
Вскоре у нас начались "народные волнения": все нервничали, а некоторые просто психовали, кричали, требовали немедленно отправить их домой. А что катарцы-то могут сделать, если в Россию не пускают? Многие писали посты в соцсетях, кто-то связался с прессой. Очень стрессовая была ситуация.
Кормили нас "Катарские авиалинии", жили мы в лаунж-зоне, спали где придется: я, например, на полу. Там был душ, и меня он просто спасал: я по три раза в день туда ходила, меня это успокаивало. Семьям с детьми и пожилым людям предоставили отель. Все были уже очень уставшие, плохо понимали, что происходит. Было очень грустно. Я чувствовала разочарование: куча европейцев на наших глазах через два часа после прилета на пересадку улетали домой. А нас, 400 человек, вторые сутки не принимала наша родина! Как это можно – так "забить" на своих граждан? Это же просто в голове не укладывается!
На вторые сутки в аэропорт приехал российский консул. Ситуация была уже очень напряженная. Начали связываться с МИДом, с Марией Захаровой, и в итоге нам все же разрешили вернуться домой.
Катар выделил два борта: один до Москвы, другой до Питера, и 2 апреля мы прилетели домой. В Пулково нас продержали пять с половиной часов: мерили температуру, брали тесты (была огромная очередь), анкеты мы заполняли, чего только не делали. Сначала всех хотели везти в обсерватор, хотя эпидемическая ситуация в тех странах, откуда мы прилетели, была вполне спокойная. Потом все-таки жителям Петербурга разрешили поехать домой и пройти самоизоляцию там. Среди оставшихся начался бунт, и в конце концов те, у кого были билеты в другие города, отвоевали себе право уехать. А 18 человек с ОМОНом отправили в Репино, в обсерватор, – рассказала Радио Свобода Юлия Балагурова.
Тем временем посольство Таджикистана вело переговоры с посольством РФ по поводу Игоря Бузина, и вскоре ему сообщили: достигнута договоренность о том, что в России его примут. На восьмой день пребывания Игоря в Дохе он вместе с другими россиянами вылетел в Санкт-Петербург.
– На границе, уже после подробного медицинского осмотра, сдачи анализов и заполнении анкет, мне сказали: мы ничего не знаем ни о каких договоренностях, и вы никуда не пройдете, так как у нас есть распоряжение пропускать только граждан России. Я вообще-то по жизни оптимист, стараюсь не унывать, но тут уже начал паниковать: зачем же тогда меня из Дохи сюда отправили?! Я же пять часов летел! И что теперь будет?
Пограничники сказали: покупайте билет на родину – и мы вас пропустим как транзитного пассажира. Но Таджикистан к тому времени уже полностью перекрыл и границы, и воздушное сообщение, рейсов не было, ближайшие билеты были только на 30 апреля, через месяц.
Я связался со своими юристами, они собрали огромный пакет документов, подтверждавших, что я имею право находиться в России: ведь я официально работаю и улетел в отпуск, когда границы еще были открыты. Все это передали в ФМС, ФСБ, пограничную службу. Но это не помогло. В конце концов меня тем же самолетом отправили обратно в Доху.
В ожидании рейса я провел в Пулково целые сутки. Это был уже восьмой день моего пребывания в терминалах. Там было ужасно! Меня посадили в какую-то обшарпанную комнату с туалетом, где даже не было воды. Кормил меня по-прежнему представитель "Катарских авиалиний": видимо, просто из сострадания – купил в аэропорту еды и принес. Я вообще невероятно благодарен сотрудникам этой авиакомпании за все, что они для меня сделали! Ко мне был приставлен человек в форме пограничника, который все это время за мной следил: хорошо, что он еще разрешил передать мне ужин.
Обратно в Доху Игорь Бузин летел в абсолютно пустом самолете: он был единственным пассажиром!
– Даже интересно было: думаю, такое не каждый может себе позволить! Когда мы приземлились, собрался весь экипаж: они окружили меня и вручили конверт, где было более двухсот долларов в разной валюте – долларах, евро, катарских риалах. Это они просто собрали свои личные деньги, чтобы мне помочь! В аэропорту меня уже все хорошо знали, улыбались, приветствовали: "Вы вернулись? Добро пожаловать!". А я себя чувствовал… ну, просто героем фильма Стивена Спилберга "Терминал"!
Через восемь часов "Катарские авиалинии" бесплатно отправили Игоря Бузина в Минск через Париж. Белоруссия на тот момент оставалась единственной страной в Европе, куда он еще мог въехать. Шли уже девятые сутки его пребывания в пограничной зоне.
Прокомментировать приключения Игоря мы попросили Светлану Ганнушкину, председателя Комитета "Гражданское содействие".
– Конечно, все это – очень большая неприятность для конкретного человека, и ему можно только посочувствовать. Что же касается правовой позиции тех, кто не пустил его в Россию (российских пограничников), то они вели себя в соответствии с теми инструкциями, которые у них были, и с последними распоряжениями правительства, принятыми в стране. Игорь Бузин не является постоянным жителем России, поэтому с ним поступили так же, как и с любым другим нерезидентом. Пограничники никак не могли самостоятельно принять иное решение. Хотя я знаю случаи, когда они помогали людям на границе, давали хорошие советы, и люди все-таки выходили из тупиковых ситуаций.
Тут есть важный момент: об Игоре существовала конкретная персональная договоренность между посольствами. Но то, что она не сработала, у меня лично никакого удивления не вызывает. Такие вещи происходят постоянно. У нас разные министерства и ведомства, разные субъекты Федерации ведут себя совершенно по-разному и никогда не могут друг с другом договориться. Просто не прошла информация о том, что он вот в таком исключительном положении и посольства о нем договорились. А авиакомпании в таких случаях всегда отправляют людей в те страны, из которых они прилетели. У нас был случай, когда человек несколько месяцев мотался туда-сюда. Он просил в России убежища, но его отправляли обратно, и никто не хотел рассматривать его обращение за убежищем.
Светлана Ганнушкина уверена, что власти любой страны не должны принимать таких решений, после которых ее граждане не смогут въехать в ее пределы.
– Россия даже в нынешних условиях пандемии все-таки принимает своих граждан, застрявших за границей: отказаться впускать их на территорию страны невозможно даже по Конституции. И я не понимаю, почему в данном случае так поступил Таджикистан. Всегда ведь можно поместить прибывающих в карантин или сделать еще что-то, чтобы человек не оказался в такой правовой дыре.
– Бузин сутки просидел в транзитной зоне аэропорта Пулково. Хорошо, что его покормили катарцы, а если бы нет? Насколько я понимаю, в российских аэропортах в таких случаях никто не считает себя обязанным обеспечить застрявших там людей едой и водой.
– Вы знаете, у нас еще и не такие случаи бывали. Одна женщина из Узбекистана в 2012 году прилетела с маленьким ребенком к мужу-россиянину (причем ребенок – гражданин России), и у нее обнаружился непонятно откуда взявшийся запрет на въезд (хотя она никогда в жизни не совершала тут никаких нарушений), а мужу не разрешили забрать у нее ребенка. Она сидела с этим ребенком в закрытом помещении, и их не только не кормили и не поили, но там не было даже туалета! Эта история разрешилась просто чудом: мне удалось передать душераздирающее письмо от отца прямо в руки Владимиру Путину. Только после этого несчастной женщине отменили запрет на въезд (хотя никто при этом не смог объяснить нам, откуда он вообще взялся), но в базу это распоряжение не внесли, и когда она прилетела во второй раз, ее тоже с трудом пустили лишь потому, что у нее на руках была бумага из ФСБ об отмене запрета.
А был случай, когда мама с четырьмя детьми прилетела из Узбекистана к мужу, который получил в России убежище, но их по каким-то причинам не пускали в страну, и они несколько дней сидели в транзитной зоне аэропорта. Помог только шум, поднятый вокруг этой истории: их все-таки впустили, и сейчас все они живут в России.
То, что делается порой на границе, ужасно! Вот это отсутствие контакта с границей других ведомств и то, что там в базы информация вносится очень поздно, это было, есть и будет, наверное, еще долго: это совершенно не решаемая проблема. И условия, в которых оказываются люди в этих транзитных зонах, просто чудовищны! – сказала в интервью Радио Свобода правозащитница Светлана Ганнушкина.
"Человек-транзит" Игорь Бузин, проведя еще несколько часов в транзитной зоне парижского аэропорта Шарль-де-Голль, благополучно долетел до Минска, где ему долго мерили температуру и наконец все же выпустили в город, попросив пройти двухнедельную самоизоляцию. Сейчас он живет в Белоруссии на съемной квартире, где и собирается находиться до окончания повсеместных карантинов и открытия границ. Деньги у Игоря кончаются. Что делать дальше, он не знает.
