"Сибирские огни", старейший толстый литературный журнал региона, недавно вручал премии писателям и поэтам за 2019 год. В номинации "Проза" победила Анастасия Разумова из Пермского края: она написала повесть "Кто стерег коней ночью…" об ингушском народе, сосланном в Казахстан. Корреспондент "Кавказ.Реалии" встретился с автором и попытался понять, что она хотела донести до читателя и почему в Сибири повесть стала так популярна.
- В одном из интервью вы сказали, что "в любом случае текст выстреливает лишь тогда, когда внутренний порыв был первичен". Какой порыв был первичен для повести "Кто стерег коней ночью..."?
– Сначала у меня в голове появляются герои. Не сюжет, не тема, не идея, а образ человека. Я изо всех сил прислушиваюсь к герою и разгадываю, что с ним произошло. Так, сначала родился образ Хавы – немолодой женщины, которая оказалась вдали от родного дома, в разлуке с единственным сыном. Но это не личная драма, за ней стоит большее, вплоть до трагедии целого народа. Чем глубже я погружалась в образ героини, тем более ясными становились подробности ее судьбы. Женщина с Кавказа, высланная поневоле. Когда я исследовала все доступные источники об операции "Чечевица", уже явственно проступили тема, место и время. И начал складываться сюжет.
Эта повесть явилась ответом на вопрос, который занимает меня много лет. Мои дед и бабушка – репрессированные. Он – украинец, она – белоруска. Встретились на Урале, родили пять детей. Дети выросли, разъехались по всей стране, на дни рождения родителей собирались вместе в городке Красновишерске Пермской области. Ребенком я очень любила перелистывать альбом, который сделали на юбилей моему деду его дочери. Открывался альбом фотографией бабушки и стихотворением, якобы написанным ею. Бабушка была безграмотной, однако стих знала наизусть и улыбалась, когда я его читала. Начинался он так: "Разлюбезный супруг мой Петя! Как на нашем милом нам Урале мы судьбу свою с тобой связали…" В детстве меня, конечно, ничего в этих строках не смущало. Сейчас я спрашиваю: может ли стать «милой» ссылка? Как можно не озлобиться, пройдя через столько лишений: высылку за тридевять земель прямиком в тайгу, аресты, расстрел отца? Я думаю об этом. Один из возможных ответов – в повести "Кто стерег коней ночью…". Да, можно не озлобиться. Можно обрести любовь и надежду там, где и не ожидаешь их найти.
– Один из главных вопросов для любого ингуша, а именно причины депортации, в повести обойден молчанием.
_ Споры о том, были ли сталинские депортации народов преступным произволом или справедливым возмездием, будут идти еще долго, и у каждой стороны – свой набор доказательств. Вы знаете, что удивительно? Защитники политики Сталина и Берии заявляют, что дезертирство и бандитизм в ЧИАССР носили массовый характер, но при этом даже они сдержанно заключают: решение о тотальной депортации чеченцев и ингушей не выглядит взвешенным и справедливым.
Моя повесть – не ораторская трибуна, не пространство для социально-политического анализа. Меня интересовала судьба конкретного человека – Хавы, моей героини. Она не бандитка и не пособница фашистов точно. А сколько таких людей оказались оторванными от дома, погибли в дороге или от голода в первые годы высылки? Это не риторическое заклинание. Лишь признание факта: человеческая личность была низведена до какой-то мелкой галочки, а то и галочки не удостаивалась. Подумать страшно. Я хотела заглянуть за эту галочку и увидеть человека. Простую женщину Хаву, ее земляков.
_ В сталинские времена депортации подверглись множество народностей – ингуши, чечены, немцы, корейцы, русские и так далее. Чем привлекла судьба именно ингушского народа?
- Я выросла в Красновишерске, городе ссыльных, где жили немцы, крымские татары, украинцы, прибалты, армяне, греки, чеченцы, ингуши... Наверняка каждый мог бы задать вопрос: за что? Каждый мог бы рассказать свою пронзительную историю. Почему именно ингушка Хава? Думаю, ее образ – собирательный, в ее переживаниях и мечтах – мысли многих. Еще раз повторю: мое повествование разворачивается в мире чувств, а не в мире политики, и героиня неслучайно женщина. Я, русская, хорошо понимаю свою героиню-ингушку, ее материнскую тоску и женские устремления.
– Откуда такое знание бытовых местных особенностей – сильные ветры с песком, проблемы с питьевой водой? Может быть, вы сами бывали в Ингушетии, Казахстане?
- Увы, еще не бывала. Родом из Казахстана мой муж, там живут его мать и брат. Я очень люблю рассказы мужа о казахстанской жизни и, когда мне требовались какие-то подробности, обращалась к нему.
Конечно, прочла много воспоминаний выселенцев с Кавказа, в интернете есть и видеоролики с их рассказами из первых уст, переведенные на русский язык. Люди запоминают такие мелкие и, казалось бы, незначительные детали – число ступенек на лестнице, узор на ковре, цвет миски, из которой ели. Из таких подробностей складывается живая картинка.
– Каким для вас представляется национальный характер ингушей? Исса Кодзоев, один из современных писателей Ингушетии, как-то отметил, что "у нашего народа протестный характер – чем больше на нас нажимают, тем яростнее мы сопротивляемся. Русские, по-моему, это называют упертостью". Но герои повести чаще не сопротивляются, а пытаются выжить. Или я не прав и сопротивление может принимать разные формы?
– Депортированные народы оказались в природных условиях, отличных от тех, где веками складывались их быт и культура, не по своей воле очутились в обществе, иначе устроенном. Неудивительно, что единственным доступным для них способом самосохранения стало обращение к прошлому, следование исконным традициям и обычаям. У ингушей особое отношение к национальному этикету, очень сложному. Вероятно, эти устои тяжело было сохранить в критических обстоятельствах. Кстати, Кодзоев в интервью говорит об упертости ингушей именно в любви к национальным традициям – о том, как газеты, особенно партийные, старались опорочить эти традиции и обычаи, а ингуши "назло" любили свое родное, вековечное.
Моя героиня несколько лет живет в степи, но принять эту жизнь не может. Все вокруг кажется ей ненастоящим, плоским: и местность, и люди. Она не просто тоскует о родине, она старается национальные порядки перенести на новую землю. Ее духовное сопротивление – оставаться дочерью своего народа. А духовное прозрение – в том, что, оставаясь дочерью своего народа, она может нести свет чужой земле. Хава принимает свою жизнь со всеми ее переломами и зияющими ранами, но это смирение деятельное. Она открывает в себе силы, запертые раньше, исцелять людей, помогать им, дарить свой свет.
– Можно ли сказать, что мечта ингушского народа, выразителем которой в повести является главная героиня, старуха Хава, о возвращении своих земель – сегодня сбылась?
- Не имею морального права судить о том, удовлетворены ли чаяния ингушей или нет. На этот вопрос ответят сами представители народа. А вообще… Есть ли на земле народ, который не мучился б чувством исторической несправедливости в те или иные времена?
– Вы знакомы с ингушским языком? Кто из писателей Ингушетии вам ближе?
– Ингушским языком я не владею, поэтому благодарю переводчиков за знакомство, прежде всего, с фольклором. Всегда интересно, что народ говорит о самом себе, как выражает свой дух. С огромным удовольствием окунулась в ингушский фольклор! В этих сказках, пословицах и поговорках – огромная энергия.
Ингушских писателей в целом-то немного, того меньше в переводе на русский. Читала Ахмета Бокова. Если не обращать внимания на прореволюционный пафос, в его книгах много ценного – подробности о жизни ингушских крестьян, любопытные народные присловья, обращение к песням и сказкам. Читала Идриса Базоркина, "Из тьмы веков". Говорят, для ингушей это что-то вроде национальных "Войны и мира". Изучала современную публицистику, рассказы о депортации.
– Судьбы многих народов, их история и испытания в составе Российской Федерации – огромный пласт истории. Планируете ли дальше двигаться в этом направлении?
– Сейчас размышляю над историей о современной девушке-манси. Она живет в русском городке, построенном близ родовых угодий манси, но чужая и этому городу, и своей исчезнувшей культуре. Я хочу написать о моей родине, где еще живут последние вишерские манси, практически обрусевшие. Может быть, потерянность во всех ее смыслах – это и есть моя тема?
