4 февраля Европейский суд по правам человека вынес решение по делу об исчезновении дагестанца Омара Валибагандова. Суд признал нарушение российскими властями статей 2 (право на жизнь), 3 (свобода от пыток и унижающего человеческое достоинство обращения), 5 (незаконное задержание) Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Брату пропавшего, Исламу Валибагандову, ЕСПЧ присудил 80 тысяч евро.
"Отличие дела Валибагандова от других дел о похищениях, по которым ЕСПЧ сегодня также озвучил решения – в том, что в этом случае суд нашел нарушение позитивных обязательств у государства. То есть его похищение не предотвратили, хотя могли предотвратить", – говорит юрист ПЦ "Мемориал" Марина Агальцова.
Валибагандов пропал 22 августа 2013 года в Махачкале. По словам его брата Ислама, Омар просто уехал на работу и не вернулся. Выяснилось, что на следующее утро после исчезновения Омара в Карабудахкентскую центральную больницу из села Ачису позвонил неизвестный с просьбой оказать Валибагандову скорую медицинскую помощь.
Приехавший по вызову врач рассказал о том, что Омар был ранен и находился в окружении сотрудников полиции и ФСБ. Силовики поехали в больницу вместе с ним. Наручники с Омара сняли только в лечебном учреждении. Доктор достал из бедра мужчины пулю, сразу же после этого на него вновь надели наручники и увезли. С тех пор о судьбе Валибагандова ничего не известно.
Брат Валибагандова Ислам сразу же бросился на его поиски – но они оказались безуспешны.
"Что ты там ищешь, ты ничего не найдешь"
Ислам Валибагандов вместе с правозащитниками долго добивался возбуждения уголовного дела по факту исчезновения родственника. Ему отказывали, ссылаясь на записку, которую якобы оставил Омар. В ней было сказано, что он выстрелил в себя сам, а из больницы ушел по своей воле. Однако почерковедческая экспертиза подтвердила – записку писал не Омар.
"Они [сотрудники] сами его захватили, сами потеряли, против себя не будут же они уголовное дело возбуждать? – негодует Ислам Валибагандов в беседе с "Кавказ.Реалии". – Мне говорили [силовики]: 'Что ты там ищешь, ты ничего не найдешь'".
"Родственники очень быстро сообразили, что с Омаром что-то не так, и начали его самостоятельно разыскивать. Выяснилось, что кто-то из родных видел его в избербашской больнице. Семья Омара сообщила это следствию, чтобы те запросили данные с камер наблюдения в приемном покое. Но запроса пришлось ждать полгода, а когда он все-таки был сделан, больница заявила, что видеозаписи хранятся не больше месяца", – рассказывает Агальцова.
По ее словам, хирург, вытащивший пулю из ноги Валибагандова, опознал нескольких сотрудников ФСБ, которые его привезли.
"Он назвал их по именам. Но следствие не удосужилось запросить данные биллинга абонентских номеров у этих людей, чтобы подтвердить, что они были в месте, где схватили Валибагандова", – говорит Агальцова.
На месте, где Омару прострелили ногу, следствие нашло гильзу (это указано в протоколе осмотра места происшествия), однако следователь не приобщил ее к материалам дела.
"По совокупности всех этих причин ЕСПЧ признал расследование крайне неэффективным", – продолжает юрист.
ЕСПЧ признал, что именно государственные органы виноваты в том, что не предотвратили похищение и смерть Омара Валибагандова, хотя были в курсе, что он находился во власти ФСБ.
"Когда Валибагандова привезли в больницу, он был в окружении сотрудников ФСБ. По-хорошему государственные органы должны были предотвратить то, что фсбшники увезли его из больницы", – поясняет Агальцова.
В свою очередь Ислам Валибагандов связывает исчезновение брата с его работой.
"Это дело было сделано как заказное, – предполагает его брат. – Он, наверное, кому-то перешел дорогу. Мой брат работал в махачкалинской фирме по продаже мебели. Ехал на работу и не доехал, его захватили. После этого мы его не видели. С адвокатом мы целый год искали его следы", – говорит Ислам.
По словам адвоката, следствие не взяло кровь у родственников для проведения ДНК-экспертизы, чтобы проверить, значится ли Валибагандов в базах умерших.
"ЕСПЧ фактически подтвердил, что Валибагандов мертв. И в этом есть некое терапевтическое действие. В таких ситуациях люди надеются, что их родные живы, хотя с момента исчезновения прошло и пять, и десять лет. Они хотят всего лишь знать, где их родные, что с ними, их мучают кошмары о пытках", – заключает Агальцова.
