"Неотложка" - так называется проект помощи ингушским политзаключенным, фигурантам дела о протестных митингах в Магасе. По словам инициатора проекта Бориса Кодзоева, помощь узникам поступает от ингушей из разных регионов и стран. Сам Кодзоев ингуш, уроженец Грозного, живет и работает в Москве.
"Летом я прочитал в сети, что Аза Халухаева из Ингушетии, знающая двоих активистов лично, ездит к ним с передачами, - рассказывает Кодзоев. - Я предложил ей объединить усилия всех неравнодушных. Мы решили, что организуем в Ингушетии точки сбора продуктов для наших заключенных. Объявили, что примем чай в пачках, сахар, кто что сможет принести. Но вскоре стало понятно, что людям проще сделать денежный перевод и никуда не ходить. Присылают от пятидесяти рублей до шестидесяти тысяч, у кого сколько есть".
На эти средства волонтеры закупают продукты, сортируют их, раскладывают по пакетам и отвозят в СИЗО. Иногда просят испечь домашнюю еду, и тогда кто-то из женщин откликается, готовит.
- Слово "Неотложка" вызывает медицинские ассоциации. Почему так проект назвали?
- Неотложная помощь - первое, что в голову пришло. Некоторые семьи остались без кормильца. Мы не только передачи носим. Перед началом учебного года на меня вышла Анжела Матиева как член ИКНЕ (Ингушский комитет национального единства). Она сказала, что нашелся спонсор, который поможет детям узников собраться в школу, купить портфели и прочие принадлежности, но в семьях есть дошколята, больше двадцати детей, и надо им тоже сделать подарки. Мы собрали средства и купили фломастеры, альбомы, карандаши. Кроме того, мы провели аукцион и продали картину, которая изображает ингушский митинг. Деньги мы потратили на передачи. А картину подарили семье Бараха Чемурзиева, одного из лидеров протеста.
- Как реагируют работники СИЗО на визиты волонтеров?
- В Нальчике потрясающая реакция. Работники изолятора очень доброжелательно относятся, хотя мы создаем некоторые трудности. Приезжаем с кучей пакетов, полтонны продуктов, а им надо все проверять. В приемной нам выделяют окно для приема передач, идут навстречу.
В Кабардино-Балкарии родственники местных заключенных, чтобы не не создавать очередей, в день нашего приезда не носят передачи. Ну и все знают, что наши узники с их родными поделятся. На днях женщина из Нальчика предложила что-то испечь для ингушских сидельцев.
Кстати, мы подарили книги СИЗО в Нальчике. Люди пожертвовали художественную литературу, научно-познавательную, журналы. Мы заранее договорились с начальником и заместителем по режиму.
- Как сами узники контачат с вами? Рассказывают о состоянии, об условиях?
- В основном держим связь через адвокатов. Условия? Обычные, как в тюрьме. Пожилым тяжело. Недостаток кислорода, прогулок на воздухе, все сказывается. Мы передаем свежие фрукты и овощи, витамины, зелень, стараемся хотя бы так восполнить.
- Власти подавили протест путем уголовного преследования активистов, но говорит ли огромная поддержка узников говорит о том, что он не угас?
- Да, изначально поддержка приобрела массовый характер. Думаю, ингушский протест просто обрел иную форму.
- Как новая ингушская власть на это реагирует?
- Пока мы не чувствуем их внимания. Они нам не помогают и не мешают. Впрочем, мы не озвучивали никаких политических лозунгов. Правда, флешмоб в поддержку Зарифы Саутиевой (активистка, обвиняемая в организации насилия в отношении Росгвардии - ред.) и других узников довольно активный. Люди требуют освобождения арестантов. Журналисты, наши олимпийские чемпионы, в их числе Хасан Халмурзаев, писатели и деятели культуры, далеко не только ингушские, выступали в поддержку.
Наш дух не сломили. Даже если сейчас Зарифу не выпустят из СИЗО, мы руки не опустим. Ингуши так просто не сдаются.
- Вы тоже были на митинге?
- Во время мартовского митинга, после которого начались аресты, я не смог попасть в Ингушетию, но выходил на пикет в Москве. Стоял с плакатом возле администрации президента.
- Какова была реакция?
- Сотрудники ФСО (Федеральной службы охраны - ред.) занервничали. Полицейских попросили проверить мои документы. Одиночный пикет разрешен без уведомления. Нас было трое, мы стояли в трехстах метрах друг от друга. Думаю, если бы мы вышли сейчас, после череды московских протестов и арестов, нас бы задержали и попытались доставить в отделение, сорвать пикет. Сейчас другая обстановка.
Позже, когда в Ингушетии начались аресты, мы снова вышли к зданию правительства России, к администрации президента и к Госдуме. Прохожие интересовались, за что мы пикетируем, проявляли внимание. Мы рассказывали про протест, про ситуацию в республике, про безосновательные аресты. Кто-то, проходя мимо, говорил: "Держитесь, вы молодцы".
