В апреле 2015 года имам дагестанского селения Костек Махач Бамматханов был поставлен на профучет МВД как экстремист. Узнал он об этом, когда пересекал административную границу республики Дагестан.
Наличие имени человека в таком списке ограничивает его в праве на свободное перемещение, переезд, да и нормальную жизнь ввиду постоянного контроля со стороны правоохранительных органов. Не смотря на многократные попытки жителей региона оспорить практику постановки на профучет в судах, МВД республики эту незаконную процедуру продолжило, а в судах и вовсе отказывалось признавать сам факт наличия такого учета.
29 апреля Верховный суд Дагестана признал незаконность постановки Бамматханова на профучет, однако не обязал МВД удалить его из соответствующей базы. МВД пыталось оспорить это решение, однако 27 сентября, когда было запланировано рассмотрение представления ведомства, силовики просто отозвали свою апелляцию.
О том, как изменилась жизнь Бамматханова после внесения его в список экстремистов и что он ожидает после вступления в силу решения Верховного суда, он рассказал в интервью корреспонденту "Кавказ.Реалии".
- Махач, решение Верховного суда о незаконности постановки вас на профучет вступило в силу. Означает ли оно, что из соответствующих баз ваше имя удалено?
- Хотелось бы верить, но, к сожалению, нет. Удалить мои данные из баз могут потребовать судебные приставы, что уже довольно фантастично. Но даже если это произойдет, ничто не помешает силовикам по показаниям очередного "секретного" свидетеля поставить меня снова на учет. Такова специфика работы МВД РД, поставить можно на учет любого без суда и следствия, а сняться и по решению суда не просто.
- В 2015 году, когда вы узнали о самом профучете и фигурировании в нем вашего имени, как это отразилось на жизни Вашей семьи, на работе, планах?
- О том, что я состою на профучете, я узнал в 2016 году, хотя внесли меня в списки в 2015 году по устному приказу главы МВД по Дагестану Абдурашида Магомедова. Списки профучета незаконно засекречены и я понял, что попал в них потому, что начались ограничения в передвижении. Меня задерживали на постах по несколько часов, вызывали для сдачи образцов ДНК, начались постоянные визиты домой участкового и прикрепленного сотрудника. Беспокоили моих родителей, жену и детей. Когда я потребовал письменного объяснения, сотрудники стали угрожать, что "на Уралах" приедут и заберут меня.
- Очень многие на Северном Кавказе предпочитают не связываться с силовиками, а просто уехать, если такая возможность есть, не ввязываться в судебные разбирательства, которые могут повлечь репрессии с их стороны в отношении самого человека и его близких. Как вы на это решились? Как стала возможной победа в защите собственных прав?
- Я понимаю тех, кто предпочитает не ввязываться в открытое противостояние с силовиками. Это очень опасно. Когда я решился защищать свои права, я не думал об отъезде, а пытался вернуть себе доброе имя законным путем. Если смириться с произволом, силовики почувствуют полную безнаказанность. Они и так считают себя выше закона. Пообщавшись со знакомыми правозащитниками, я пришел к мнению, что все-таки должен отстаивать свои права. И даже если суд не вынесет решение в мою пользу, я не должен мириться с этим беззаконием. Правозащитники поддерживали меня, посоветовали профессиональных адвокатов. Как верующий мусульманин, я надеялся на помощь от Всевышнего.
- Как вы считаете, почему силовики преследовали вас и других мусульман в регионе?
- Причина, на первый взгляд, проста. Исламофобия задается из Москвы, а на месте чиновники и сотрудники спецслужб зарабатывают звездочки на погоны, премии и звания. Им мешают мусульмане с активной гражданской позицией, их первых и "нейтрализуют". И не надо никаких раскрытий воровства или продажи наркотиков. Для постановки на учет хватает того, что жена ходит в хиджабе, а муж посещает утреннюю молитву в мечети. На суде мне сказали, что у них есть засекреченная информация против меня, но так ничего и не предъявили.
- Можно ли сказать, что методы силовиков, занимающихся "профилактикой радикализации и экстремизма" среди верующих, являются фактором радикализации мусульман?
- Я думаю, это одна из главных причин. Свежий пример - арест журналиста газеты "Черновик" Абдулмумина Гаджиева. Ему уже третий раз продлили содержание, а доказательств обвинением не представлено. Соседи, учителя, преподаватели, общественные деятели дали за него и поручительства, и положительно его характеризовали, при обыске у него не было ничего незаконного, но он сидит в СИЗО, даже перевода под домашний арест не добиться. А в то же время криминальный авторитет Махи, у которого дома нашли целый арсенал оружия, отпущен под домашний арест.
- Каким видите дальнейшее развитие ислама в России, в регионе? Будет ли происходить обособление мусульманских общин от остального общества или наоборот, стирание различий, спад религиозности?
- Мусульмане сейчас как сжатая пружина: в любой момент может произойти всплеск. Это, конечно, играет на руку и настоящим радикалам, предпочитающим вооруженную борьбу с государством, и силовикам. Им как раз чем хуже, тем лучше: одним проще вербовать в боевики молодых ребят, другим – зарабатывать звания на их уничтожении.
В Москве более двух миллионов мусульман. В РФ их считалось 20 миллионов еще 10 лет назад. Но это в общем, так называемых этнических мусульман. Сейчас идет рост также новообращенных мусульман. И это более всего тяготит исламофобов. Структуре, называемой "российское государство", ни то ни другое не нравится. Если оно устраивает репрессии даже против либералов, то что говорить о мусульманах?
На примере Северного Кавказа возможен как турецкий вариант мягкой исламизации, так и революционно протестный, и выбор, по-большому, сейчас за властью… Сделать как минимум одну пятую часть своего населения недовольными, отключить их от выборов, от участия в жизни страны (если ее можно называть таковой) - это, конечно, стратегический провал.
- Является ли сегодня Северный Кавказ и Россия в целом комфортной для проживания мусульман?
- В данное время проживаю за границей и в Россию возвращаться не думаю, так как даже после вступившего в силу решения о снятии меня с профилактического учета я уверен, что силовики будут использовать всевозможные провокации, начиная от подброса оружия и наркотиков до похищения и убийства с имитацией спецоперации. Теперь я их главный враг, так как создал прецедент, выиграв в суде по профучету. Им надо обязательно показать обществу, что они не зря меня на учет ставили, что у меня "были наркотики или оружие" или "он участник террористической организации".
Конечно, они пытались меня обратно заманить, уговаривали мать, обещали безопасность. Сегодня мусульман задерживают, переписывают, берут пробы ДНК во время или после молитвы даже в Москве, чего раньше не было. При этом в столице на миллионы мусульман четыре мечети, в Лондоне более 400, в Париже - 50, в Берлине - 80. Не дают строить мечети, построенные разрушают, как недавно в Калининграде разрушили молельный дом, который на своем собственном участке человек строил. Можно ли назвать эти условия комфортными для людей?
