Социолог Марит Кремер много лет исследует жизнь чеченской диаспоры в Германии. Она работает в созданной в 1993 году в Берлине организации "Мемориал" (относится к "Международному Мемориалу").
Марит изучает жизнь и взгляды второго поколения эмигрантов из Чечни, а также влияние интеграции на систему ценностей. Работы исследовательницы востребованы миграционными властями и работниками социальной сферы.
Нынешнее исследование Марит направлено на молодых чеченцев, не менее десяти лет живущих в Германии. С ними она делает биографические интервью, в которых задает вопросы о жизни, ориентирах, религии, будущем и т.д.
– Немалая часть из них отошла от соблюдения адатов, другие на полпути от традиций к западным ценностям, третьи только формируют мировоззрение, – говорит она. – Но есть и очень религиозные, и небольшая часть очень традиционных.
– Насколько выходцы из Чечни хотят интегрироваться, принимать европейские ценности?
– Это зависит от того, как их приняли в Германии, Многим сначала отказывают в убежище, причем неоднократно. Люди порой годами не знают, не вышлют ли их завтра в Польшу [через которую многие чеченцы приезжают в ЕС и куда их по Дублинскому соглашению возвращают из других стран], или в Россию, или в Чечню. Те, кому отказали в Германии, едут во Францию, Новергию… Или, например, их детей взяли в одну школу, только они привыкли, как семью пересылают в другой лагерь или город. И так три-пять раз за несколько лет. Это все снижает мотивацию к интеграции. Однако у чеченцев твердая воля, они готовы преодолевать бюрократические барьеры.
– Вы лично встречаетесь с беженцами или проводите исследования путем анкетирования?
– Я прихожу к ним домой, на работу, на учебу. Беру анонимные интервью по три-четыре часа под аудиозапись. Завоевать доверие нелегко. Люди боятся, избегают разговоров. Приходится ждать, искать контакты. Это крайне интересная работа.
– С чем связано недоверие?
– У них есть опасения, что другие соотечественники передадут о них информацию властям Чечни. Кроме прочего, внутри общества есть сильный социальный контроль. Они замечают, кто как живет. Я слышала разговоры типа: "Я видела там-то твою дочку с тем-то". С одной стороны людей пугают кадыровцы, а с другой – пристальное внимание земляков.
– Против агентов Кадырова принимаются какие-то меры? Я слышала, что в Германии не хотят портить отношения с Россией, поэтому их не трогают.
– Не думаю, что из-за этого. Есть права человека, которые на всех распространяются, даже на негодяев. Но когда совершаются преступления, их надо объективно расследовать и привлекать к ответственности тех, кто пособничал.
– Насколько востребованы результаты ваших исследований?
– Я регулярно провожу семинары для работников социальной и образовательной сферы, для полиции. Они заинтересованы, поскольку здесь почти нет информации о чеченском обществе, о культуре, но есть типичные проблемы с чеченскими беженцами. Одна из них – агрессия в отношении других мигрантов. Например, конфликт в Котбусе с афганцами. А потом в СМИ появляются заголовки о преступлениях чеченцев. Складывается стереотип, который можно преодолеть только пониманием, почему эти люди принимают то или иное решение.
Зачастую немцы не понимают, почему чеченцы едут в Европу сейчас, когда войны давно нет. Да и о самой [российско-чеченской] войне мало кто знает. На семинарах я рассказываю о культуре, системе ценностей, исторической подоплеке.
– Насколько остра проблема домашнего насилия в чеченской диаспоре?
– Это серьезная проблема. Нередки случаи, когда женщина с детьми сбегает от мужа в приют. Думаю, часть причин насилия связана с пережитым в той войне. Еще влияет жизненная неопределенность, неуверенность в завтрашнем дне, психические травмы. Ну и традиции, говорящие, что женщина обязана подчиняться мужу. В Германии мужчины продолжают требовать от жен их соблюдения – вести хозяйство, сидеть с детьми.
При этом мужья теряют роль кормильца: если нет работы, они сидят дома. Это их раздражает, они начинают проявлять агрессию и не терпят, если женщина лучше социализируется.
– Какой здесь выход?
– Часть чеченских семей отходит от адатов и обращается больше к исламу. Некоторые чеченки мне рассказывали: в Коране написано, что мужья должны поддерживать жен и брать на себя часть дел по хозяйству, заботы о детях. Богобоязненные мужья так и поступают и не ссорятся, у них все хорошо. У их жен есть время учить немецкий, получать профессию.
– А как обстоит дело с традиционными представлениями, что дети должны подчиняться родителям?
– В Германии есть госучреждения для защиты детей. Но если чеченка обратится туда за помощью, близкие ее поступок не одобрят. Посторонние люди и инстанции не должны вмешиваться в семейный уклад, убеждены чеченцы. Законы Германии смотрят на это иначе: если ребенок в опасности, государство вынуждено реагировать.
Чеченцы часто жалуются, что их лишают детей "ни за что".
Но из-за одной оплошности ребенка не забирают. Наоборот, его пытаются вернуть в семью, внушив родителям, что нужно изменить поведение и растить детей без насилия.
