Словно безнадежный ученик, для которого уроки истории ничего не значат, «президент-государственник» Игорь Додон хочет стяжать лавры последнего «Homo Moldovanus». Я и раньше писал, что в советские времена среди нас появился новый человеческий подвид – некий «Homo Moldovanus», выведенный и выращенный под неусыпным наблюдением «Homo Soveticus», который строго контролировал каждый его шаг.
Советский «молдовенизм» стал официальной религией этого «Homo Moldovanus». Такой была государственная политика сперва в Молдавской АССР, а потом в МССР и в СССР. А идефикс ее базировался на культивировании политического, этнического, исторического, культурного и лингвистического различия между румынским населением Молдавской ССР и остальной Румынией. И эта политика настойчиво и целенаправленно проводилась здесь с 1924-го по 1989-й гг.
«Homo Moldovanus» оказался живее всех живых
«Homo Soveticus» бросил все свои ресурсы на оттачивание идей для «Homo Moldovanus», которые в итоге стали своеобразной коллекцией вымышленных символов. Ну, а для закрепления нового подвида «Homo sapiens» был разработан целый ритуал – с официальными церемониями и советскими традициями, с «увековечиванием памяти героев революционного прошлого». Которые, кстати, были тщательно отобраны режимом.
Некоторые исторические личности Молдовы, прошедшие цензуру новой власти, оказались включенными в официальный дискурс режима, – а на других наложили табу. Так, Штефан чел Маре – знаковая фигура в истории румын! – удостоился милости стать духовным прародителем «Homo Moldovanus», и именно потому, что образ Штефана (в результате тщательного выпячивания одних его качеств и маскировки других) удалось втиснуть в установленную парадигму взаимотношений с Румынией.
Главными методами формирования «Homo Moldovanus» стали антирумынизм и демонизация Румынии. Корни советского антирумынизма нужно искать в советской же пропаганде периода между первой и второй мировыми войнами. Тогда агрессивно продвигался отрицательный образ Румынии, насаждалась идея, согласно которой, в 1918-м году Бессарабия была аннексирована «буржуазно-помещичьей» Румынией, а та относилась к территории как к собственной «колонии» и «эксплуатировала» ее 22 года. Затем последовало утверждение антирумынизма в ранге официальной политики МССР, преследовались и осуждались «молдавско-румынские националисты», шла борьба с румынским «буржуазным» влиянием на политическую, социальную и культурную жизнь. Пытались стереть любую воспоминания, связанные с прежним национально-государственным опытом, боролись с любыми попытками апелляции к румынской и западной культуре и истории, продвигались ложные исторические знания, а вдоль Прута устанавливался «железный занавес» – для изоляции Бессарабии от остальной румынской территории.
Сквозь призму этих констатаций можно прийти к выводу, что «Homo Moldovanus» в идеальном советском варианте был двуликим. С одной стороны, это «простой советский человек», серая песчинка в общей массе, человек, лишенный индивидуальности и доступный любому контролю сверху, скромный (или примитивный) в своих требованиях, которые сведены к простому выживанию. Это человек, не способный к переменам и легко управляемый (иными словами, послушный примитивному механизму управления).
Но, в то же время, «Homo Moldovanus» должен был быть еще и антирумыном, – или, по крайней мере, быть невосприимчивым ко всему румынскому, быть убежденным в том, что он не имеет ничего общего с румынами. Он должен говорить на «молдавском» языке вперемежку с русизмами, быть антиевропейцем по своей сути, который противится всему западному. Его можно зомбировать, лишать национальности, русифицировать и советизировать. Он предпочитает русский язык в качестве средства общения, страдает комплексом неполноценности по отношению к русскими или русскоговорящими гражданами, а заодно гордится своей принадлежностью к «великой советской родине».
«Молдовенизм» придумывался в качестве элемента противопоставления Румынии
В 1989-1991 гг., когда молдаване восстали против тоталитарного коммунистического режима и вырвались из тисков советского колосса, я мечтал, что «Homo Moldovanus» растает как дым. Но большим сюрпризом стало то, что все качества «Homo Moldovanus» – правда, в несколько измененном виде – сохранились. Их начали эксплуатировать и в постсоветский период: индивид переобулся – и оказался уже с другими комплексами. Он зациклился на идее государственности Республики Молдова и необходимости ее защиты от «многочисленных врагов», как внутренних, так и внешних. Иными словами, если вспомнить лозунги минувших времен, «Homo Moldovanus» оказался живее всех живых. А Игорь Додон – последний духовный отец «молдовенизма».
После 1991 года у «государственного молдовенизма» было три эпохи:
1. Время правления аграриев, когда произошло повторное «изобретение» молдовенизма (1994-1998 гг.).
2. Период коммунистического правления Воронина, который пытался придать «молдовенизму» официальный статус (2001-2009 гг.).
3. Период Игоря Додона, который после своего избрания президентом в 2016 году вернул государственный «молдовенизм» в политическую повестку.
Следовательно, ничего нового Игорь Додон не придумал. И до него идеи «Homo Moldovanus» продвигали М. Снегур, К. Моцпан, А. Сангели, П. Лучинский и В. Воронин.
Неожиданным сюрпризом стало поведение представителей «Homo Moldovanus» в 2009 году, когда после отстранения коммунистов от власти «молдовенизм» сильно сдулся в противовес идеи европейской интеграции. Та стала главенствующей среди других предпочтений «Homo Moldovanus», зачарованного миражами «западного изобилия».
Ну, а провал этой идеи, чему поспособствовали главные «проевропейские» партии альянса самым непосредственным образом, и привел, в конечном счете, к избранию лидера Партии социалистов Игоря Додона президентом Республики Молдова в 2016 году.
Одновременно с этим событием риторика «молдовенизма» на государственном уровне стала принимать новые очертания. С одной стороны, новоиспеченный президент не может отказать себе в удовольствии выступить в роли единственного защитника «многовековой молдавской государственности» от «унионистов-хулителей». С другой же, ему по душе и роль «объединителя» Республики Молдова с Приднестровьем, пусть даже и ценой федерализации и «приднестровизации» молдавского государства.
Игорь Додон – выразитель интересов Российской Федерации, которая непосредственным образом участвовала в его избрании на пост президента, он открыто продвигает «молдавский язык» в качестве государственного, требует в целях укрепления «молдавской государственности» заменить курс «История румын» на «Историю Молдовы», а его внешнеполитические предпочтения связаны с интеграцией в евразийские структуры, где доминирует Россия.
Самым загадочным для Игоря Додона образом молдаване решили пренебречь «духом» Штефана чел Маре
Но с подачи последнего «Homo Moldovanus» фальсификации и насилие над историей в угоду политике обернулись палкой о двух концах: «президент-государственник» окончательно запутался и в датах, и в событиях. Например, провозглашение 2018-го «годом Штефана Великого» и попытки вскарабкаться на пьедестал «борца за независимость и суверенитет» вызвали, в лучшем случае, снисходительные улыбки.
Любой школьник – да что там, и в детском саду ребенку известно, что столицей при Штефане чел Маре была Сучава, что господарь похоронен в монастыре Путна, что границы его государства простирались от Карпат до Днестра и Черного моря, от Нямецкой крепости и Сучавы до Хотина, Сорок, Четатя Албэ и Килии, охватывая территории трех нынешних стран – Республики Молдова, Румынии и Украины.
Исторической и юридической правопреемницей этой «государственности» является Румыния, а нынешняя пропаганда Додона уходит своими корнями в советские дебри, где «молдовенизм» придумывался именно в качестве элемента противопоставления Румынии. «Государственность» Штефана чел Маре никак не затрагивала Приднестровья, которое, напротив, вписывается в планы Додона, потому что именно там в 1924 году зародился советский «молдовенизм».
С другой стороны, Додона раздражают государственные символы Республики Молдова, полностью румынские (язык, флаг, герб, валюта), и в особенности – национальный флаг, триколор, который, по его словам, чужд «духу» Штефана Великого. Поэтому Додон предлагает признать историческим флагом Молдовы двухцветное знамя Штефана (красно-голубое полотнище с головой зубра посередине). В действительности эти цвета присутствовали на гербе Молдавского княжества, когда оно находилось под протекторатом… России. Идеи отказа от символов национального движения конца 1980-х годов (флага, герба и даже латинской графики) вновь появляются в сознании «Homo Moldovanus» и становятся важным элементом реваншистского дискурса, по сути своей – антирумынского и антизападного.
Еще один карикатурный казус произошел, когда президент Додон предложил объявить 2 декабря (сто лет назад в этот день была провозглашена Молдавская Демократическая Республика) официальным праздником Республики Молдова. С этим заявлением глава государства выступил на торжественном собрании, посвященном 100-летию образования МДР. Лидер социалистов особо подчеркнул, что «молдаване всегда выступали за возвращение независимости, защиту государственности, и хотели быть хозяевами своих территорий». В начале 2018 года Додон вновь погрузился в историю – выделив 24 января 1918 года, когда МДР объявила о независимости. Он заявил, что это свидетельствует о несокрушимом стремлении молдаван к «государственности», о которой они мечтали веками, а осуществили свои мечты после 1991 года.
Спекулировать на истории не так уж легко, как полагает Игорь Додон
Придворные историки, наверное, не проинформировали последнего из «Homo Moldovanus» о том, что у большинства депутатов Sfatul Țări превалировал дух общерумынского единства, свидетельство которому – тот факт, что за короткий период существования в качестве автономного, а затем независимого государства (со 2 декабря 1917 года по 27 марта 1918-го) национальным гимном МДР был Deșteaptă-te, române («Воспрянь, румын!»), а национальным флагом – румынский триколор с изображением головы зубра (этот триколор выбрал в качестве флага и Sfatul Țării).
Иными словами, самым загадочным для Игоря Додона образом молдаване и тогда решили пренебречь «духом» Штефана чел Маре и выбрали своим национальным стягом именно румынский триколор.
Как следствие, Игорю Додону придется согласиться с массой моментов, связанных с Молдавской Демократической Республикой, которые опрокидывают его изначальные конструкции. Ему придется признать, что инициаторами провозглашения МДР выступили Молдавская национальная партия и Молдавский блок – политформирования видели в этом шаг к объединению с Румынией. Следует признать, что если Sfatul Țării действовал легитимно, когда провозглашал автономию республики, то не менее законным был и призыв на помощь румынской армии, и провозглашение независимости, и, что самое главное, – голосование 27 марта 1918 года за объединение с Румынией.
Спекулировать на истории не так уж легко, как полагает Игорь Додон, потому что в случае Бессарабии 1917-18 гг. дела шли совсем не так, как хотелось бы того президенту-экономисту. Идея «молдавской государственности» периода 1917-18 гг. лишь частично и весьма эфемерно отвечает попыткам институционализации молдавской государственности «а-ля Додон». Эта идея куда более органично вписывается в повестку «унионистов», чего он больше всего и опасается.
Если бы Додон действительно верил в «государственность» периода 1917-18 годов, то сделал бы эту тему главной в президентских мероприятиях 2018 года, – и это было бы оправдано с исторической точки зрения. Но такая идея противоречит исторической правде, и именно для того, чтобы умалить символическую значимость Столетия, к которому самым непосредственным образом оказались причастны сторонники молдавской государственности 1917-1918 гг., Додон сместил свой церемониал к темным временам средневековья. Точно так же до него поступали и остальные «Homo Moldovanus».
