С началом полномасштабного вторжения России в Украину на новоккупированных территориях оказались несколько миллионов человек – например, только в Херсонской области до 24 февраля было чуть более миллиона жителей. Люди, оказавшиеся во власти России или боевиков так называемых "ЛДНР", столкнулись с новыми рисками: проверки на улицах и блокпостах, "фильтрация", страх попасть в тюрьму или быть убитым. В некоторых случаях от проверяющих удается откупиться.

Журналист Настоящего Времени выяснил, за что требуют взятки на блокпостах и во время "фильтрации" и сколько приходится платить попавшим в оккупацию украинцам.

"Уже в марте в нашей многоэтажке начали умирать люди – от "Градов", от холода. Кто-то по болезни – не было лекарств, кто-то от старости. Мужчины выносили умерших людей, мы их складывали в ЖЭКе, потому что не было возможности похоронить: продолжались обстрелы".

Тамара прожила в Мариуполе с рождения и до апреля 2022 года. Сейчас в захваченном российской армией городе остаются ее близкие родственники, поэтому по просьбе собеседницы редакция не раскрывает ее настоящего имени и должности. Мы можем упомянуть лишь, что Тамара имела отношение к структурам городской власти.

В первый раз ей удалось выехать из Мариуполя в первый же день войны, 24 февраля, – в Запорожье, а затем в Днепр. Но два дня спустя Тамара вернулась назад: как она объясняет, замучила совесть, что не помогает жителям города. С момента возвращения они с 19-летней дочерью провели в Мариуполе два месяца – сначала под обстрелами, а затем и под оккупацией. Тамара помогала хоронить погибших, носила воду и дрова тем, кто не мог сам о себе позаботиться.

Сначала семья пряталась в подвалах многоэтажки, затем перебралась в частный сектор к родственникам: там был собственный погреб, в котором можно было укрыться.

"Самое страшное – это самолеты, – вспоминает Татьяна. – Наш дом в жилом квартале рядом с украинской воинской частью. Когда самолеты сбрасывали бомбы, то погреб начинал осыпаться. Было очень страшно. Российские летчики сбрасывали бомбы и на воинскую часть, и вокруг нее".

Российским военным и боевикам так называемой "ДНР" удалось окружить Мариуполь, далее бои шли внутри города. Россияне в уличных боях постепенно вытесняли защитников города – до тех пор, пока не заблокировали несколько тысяч военных и гражданских в подземельях завода "Азовсталь".

В квартал, где укрывалась Тамара с семьей, захватчики вошли в конце марта. Сначала это были боевики так называемой "ДНР", затем – российские военные. Женщина рассказывает, что боевики выглядели "более оборванными", чем россияне. Они раздавали украинские продукты, которые забирали из разбитых домов и магазинов, а также консервы, изготовленные в так называемой "республике". По словам Тамары, дисциплина среди формирований так называемой "ДНР" была низкая: боевики ходили по улицам пьяными и пытались выменивать алкоголь на продукты у местных жителей. Тамара вспоминает, как однажды один из захватчиков пытался напроситься "в гости" к ней и ее дочери:

"Мы пошли за дровами. Один из дээнэров (боевик формирований так называемой "ДНР" – НВ) и спрашивает: "Вы тут живете?". Мы говорим: "Да". Он спрашивает: "А можно мы к вам в гости придем?". Я говорю: "Нет, нельзя". Мужчина продолжает: "А ты знаешь, что я могу просто к вам прийти?!" Я сказала: "Я понимаю. У вас же оружие. Я говорю, что к нам нельзя. Но, если вы придете с оружием, что я смогу сделать? Вы сможете зайти! Но слава богу, к нам никто не пришел".

Когда район оказался под оккупацией, обстрелы стихли. Бои переместились к "Азовстали". По-прежнему не было электроэнергии, воды – за ней нужно было 40 минут идти к колодцу, еду готовили на костре во дворе. Не было мобильной связи и интернета. К середине апреля Тамара с дочерью решила выехать из города, но для этого нужно было пройти "фильтрацию".

"Безыменное, Еленовка, Докучаевск – фильтрационные лагеря повсюду"

То, что жителей захваченных территорий подвергают проверкам, в конце марта подтверждал замглавы МВД России Игорь Зубов. Он уверял, что "фильтрация" проводится на границе при въезде в Россию, и объяснял ее опасениями, что в страну могут проникнуть экстремисты и другие преступники.

"Существует фильтрация при пересечении границы в период, когда люди обращаются за помощью. Мы ни в коем случае не обижаем тех уважаемых людей, которые приходят сегодня с Украины. Мы их ждем, мы приняли уже сотни тысяч беженцев", – цитировало Зубова госагентство РИА Новости.

Украинская организация "Медийная инициатива за права человека" подробно изучала процедуру "фильтрации" в мае. По информации правозащитников, на оккупированных территориях россияне и боевики так называемых "ЛДНР" построили целую систему фильтрационных лагерей.

"Если в первый месяц полномасштабного вторжения России в Украину количество фильтрационных лагерей на оккупированных территориях можно было перечесть по пальцам, то теперь они повсюду. Безыменное, Еленовка, Докучаевск, Новоазовск, Мангуш, Волноваха, Старобешево, Донецк – вот несколько населенных пунктов, где обустроены фильтрационные лагеря. В одних держат украинских военных, представителей других милитарных формирований, в других гражданских. Различаются фильтрационные лагеря и по тому, как они обустроены. Это могут быть шатры, палатки, полицейские участки, блокпосты, колонии, следственные изоляторы и т.д. Впрочем, даже без лагерей фильтрация продолжается абсолютно на всей оккупированной территории. Рано или поздно боевики приходят к каждому местному жителю", – отмечали правозащитники.

Журналист и активист "Медийной инициативы за права человека" Станислав Мирошниченко говорит: международное гуманитарное право никакой фильтрации не предусматривает. Нечто, отдаленно напоминающее эту процедуру, подходит под понятие интернирования, описанное, в частности, в IV Женевской конвенции (Конвенция о защите гражданского населения во время войны). Интернирование – это принудительное задержание, переселение или ограничение свободы передвижения, которое вводится одной стороной противостояния для граждан другой стороны, которые находятся на ее территории. Но конвенция накладывает на эту процедуру несколько ограничений. Во-первых, распоряжение об интернировании может быть выдано только тогда, когда это "абсолютно необходимо для безопасности государства, которое задерживает" (ст. 42). К тому же у интернированных должно быть право на пересмотр решения в кратчайшие сроки (ст. 43).

"Нельзя проводить интернирование для миллионов людей, вывозить их. Без справки о "фильтрации" у людей нет никаких прав, [в России или на оккупированной территории] их могут задержать на улице. Не проходят фильтрацию люди, которые являются комбатантами, то есть были в составе Вооруженных сил Украины или других милитарных формирований – СБУ, Национальная полиция, погранслужба и так далее. Очень часто не проходят "фильтрацию" люди с определенными татуировками – например, украинским гербом (Тризубом), потому что украинскую символику россияне считают нацистской. Также в заложники после фильтрации попадают бывшие военнослужащие, участники антитеррористической операции на Донбассе, общественные активисты, представители госорганов и органов местного самоуправления", – рассказывает Станислав Мирошниченко.

Отследить, что происходит с теми, кого оккупанты признают неблагонадежными и "отсеивают" в процессе "фильтрации", в точности невозможно, продолжает журналист. Даже узнать, что кого-то забрали, можно лишь в некоторых случаях: например, когда человек ехал с родственниками и сопровождавших его людей пропустили на подконтрольную украинской власти территорию, а его – нет. Советник мэра Мариуполя Петр Андрющенко рассказывал, что людей, не прошедших "фильтрацию", доставляют в тюрьму в Еленовке – поселок в пригороде Донецка, который формирования так называемой "ДНР" контролируют с 2014 года.

А выехавшая из Мариуполя 17-летняя бандуристка Мария Вдовиченко в интервью Настоящему Времени вспоминала такой разговор военных во время "фильтрации" на блокпосту (были ли это россияне или боевики так называемой "ДНР", девушка не говорила):

"Никогда не забуду разговор двух солдат:

— Что ты делал с людьми, которые не прошли фильтрацию?
— Застрелил десять, а дальше не считал – неинтересно".

"Нас было десять человек, мы отдали 5000 гривен". "Фильтрация" за деньги

Жизнь без мобильной связи и интернета в Мариуполе, с одной стороны, дополнительно осложняла ситуацию для горожан: невозможно было позвонить близким родственникам и узнать информацию, которая не исходила бы от оккупационных сил. С другой стороны, рассказывает Тамара, пока не было интернета, было больше шансов, что никто не узнает, кто она такая. Женщина решила покинуть город раньше, чем связь наладят:

"Наши друзья познакомились с мужчиной и выяснили, что он имеет отношение к "фильтрации". И оказалось, что он поможет пройти "фильтрацию" за 500 гривен ($17 – НВ) с человека. Нас в группе было 10 человек, мы отдали 5000 гривен".

О том, чего Тамаре удалось избежать, косвенно свидетельствуют рассказы об обычной процедуре "фильтрации". Вот что говорила о происходящем на блокпосту на выезде из Мариуполя 17-летняя Мария Вдовиченко:

"Меня оставили в первой операционной будке. Взяли документы, отсканировали, сняли отпечатки пальцев. Параллельно проверяли сотовый телефон. В комнате было пятеро солдат с оружием и я одна. Очень страшно. Стали подкашиваться ноги, когда солдат, который лежал на матрасе, сказал: "Не нравится? Впереди будут еще женщины. Найдем что-то". Я им не понравилась, и меня просто вытолкнули. Подождать на месте отца не разрешили.

Сказали ехать на Бердянск. Там папа рассказал, как он прошел "фильтрацию". Вопросы были самые неприятные. И не только про власть, про Украину и всю ситуацию. Что он делает и планирует делать дальше? И даже: "А не отрезать ли тебе ухо?" Когда поняли, что в телефоне проверять нечего и там даже симки нет, стали спрашивать, кто он такой. Им не нравилось, что говорил папа. Они начали его толкать, ударили чем-то тяжелым по голове. Что дальше, папа не помнит. Очнулся уже на улице".

Светлана Харченко с семьей выехала из Мариуполя сначала в село под Астраханью, а затем при помощи волонтеров – через Санкт-Петербург в Эстонию. На пути Светлана прошла сразу три проверки: перед выездом из Мариуполя в Донецк, перед пересечением границы с Россией и, наконец, на выезде из России в Эстонию. Вот ее рассказ о первой проверке, на территории, подконтрольной пророссийским боевикам:

"Привозят нас в отдел МВД, "откатывают все пальцы" (снимают отпечатки – НВ), фотографируют. Мою маму очень сильно прессовали. Мы же как украинцы платили военный сбор восемь лет с зарплаты. "Дэнээровцы" нас спрашивали: "Почему вы платили эти деньги? С этих денег нас обстреливали!"

Журналист "Медийной инициативы за права человека" Станислав Мирошниченко также собирал свидетельства людей, которые проходили фильтрацию. Он рассказывает, что в некоторых случаях российские военные ставили в телефоны местных жителей специальную программу для прослушки:

"Человек, с которым я общался, видел программу в своем телефоне. Это определенный файл, который загружается в телефон через Bluetooth. По-моему, она называется "Прослушка МВД". Я спрашивал, пытался ли человек удалить эту программу с телефона. Он ответил, что после того, как выехал, выключил телефон и им не пользуется. Как удалить программу, он не знает".

Тамара оказалась единственной из группы в десять человек, с которой проверяющие общались во время "фильтрации". Без угрожающих намеков все равно не обошлось, но все закончилось быстро, рассказывает она:

"Мы приехали в фильтрационный лагерь. Люди там могли жить по две-три недели в поле, прежде чем пройти проверку. Человек, с которым мы договаривались, забрал у нас деньги, паспорта, мы остались ждать. В это время другие люди начали с нами ругаться, обвинять, что мы лезем без очереди. Мы же просто стояли и ждали, что будет происходить дальше. Вышел наш знакомый сотрудник, назвал мою фамилию и сказал зайти в вагончик. Там был один военный в маске, а двое без масок.

Меня пофотографировали, спросили, как у меня дела. Я говорю: после подвала можно сказать, что уже получше. И вдруг у меня спрашивают: "А ты тока боишься?". Я ответила: "Нет, не боюсь. Потому что, когда я была в подвале, на меня сыпалась земля. Я несколько раз прощалась с жизнью". Военный сказал мне встать, снял отпечатки пальцев, сфотографировал, внес в базу данных – как я заметила, это была обычная табличка Excel. И так я прошла фильтрацию".

Это происходило в середине апреля. Знакомый Тамары выезжал в начале июня и за проверку заплатил за себя одного уже 1500 гривен – в три раза больше, чем она и ее спутники. Станислав Мирошниченко из "Медийной инициативы за права" человека также знает случаи, когда фильтрация сопровождалась взятками. Но это коррупция несколько другого рода: люди "покупали" не лояльное отношение без проверки, а возможность не стоять в очереди:

"Есть разные очереди: есть люди, которые хотят пройти фильтрацию на автомобиле, а есть люди, которые пешком. Люди, которые на машине, могут пройти проверку за неделю. Те, кто пешком, могут сидеть в лагерях и неделю, и месяц. В то же время я знаю случай, когда мужчина проходил фильтрацию на автомобиле в Мангуше. Пропускали по семь человек в день, а людей в очереди было 6500. Он заплатил 2500 гривен ($85 – НВ) и прошел фильтрацию за 10 дней".

В мариупольских группах в соцсетях встречаются сообщения от посредников, которые готовы "провести фильтрацию" за деньги. Но администраторы групп, в которых эти объявления пишут, признаются, что посоветовать надежного посредника не могут. И дают главный совет: никому не отправлять предоплату.

"Спросили, нет ли у меня кофе или чего-то сладкого": вымогательство на блокпостах

Василий в начале мая выехал из оккупированной российской армией Херсонской области. Его близкие все еще остаются на захваченной территории, поэтому имя в статье – не настоящее.

Когда началась оккупация, Василий продолжал жить в селе обычной гражданской жизнью и первое время не планировал уезжать. Но изменил планы, когда поползли слухи, что перед 9 мая россияне полностью закроют выезды из области, а мужчин, которые им попадутся, мобилизуют.

Василий рассказывает: к тем, кто передвигается внутри Херсонской области, отношение россиян на блокпостах "как правило, нормальное". Но с теми, кто пытается выехать на подконтрольную украинской власти территорию – в сторону Николаевской или Днепропетровской областей, – обращаются совсем по-другому.

"По дороге на Давидов Брод (село на административной границе с Николаевской областью – НВ) было до сорока блокпостов. Над людьми часто насмехались или просто издевались, говорили: сейчас наручники наденем – и так далее. Могли на последнем блокпосту завернуть – и людям приходилось ехать назад с проверками через все сорок блокпостов. Я слышал, что люди откупались: кто-то давал $100, кто-то – $500. Но многие ничего не давали, может, только сигареты. У знакомого при попытке уехать в Николаев погибла дочь с мужем и ребенком. Подстрелили водителя, машина съехала на обочину и взорвалась на мине", – говорит Василий.

Он сам выбрал другой путь: из своего села поехал в Херсон, затем – через аннексированный Крым и Россию – в Грузию. С собой в дорогу Василий взял сигареты, которые на въезде в Херсон отдал российским военным:

"Тебе не говорят, что если не дашь, то не проедешь. Но когда военные просят, люди дают, чтобы к ним не придирались. Потому что могут поверхностно все осмотреть, а могут всю машину перевернуть".

Журналист из Херсона Константин Рыженко тоже знает о поборах на блокпостах. По его словам, россияне пытаются что-нибудь "отжать": "От ноутбука до шнура зарядки телефона". Константин рассказывает: когда знакомые ему волонтеры возили лекарства, обычно брали с собой блок сигарет или пару бутылок водки, а также чай и сахар – и давали их военным за упрощенное прохождение блокпостов. Если не сделать "подарки", на блокпосту можно было застрять на полдня.

Легитимный мэр оккупированного Мелитополя Иван Федоров также знает, что жителям города приходилось подкупать россиян при попытке выехать из города:

"В середине мая россияне массово не выпускали людей. И жители начинали "договариваться" на блокпостах. На каких-то "такса" была 1000 гривен ($34 – НВ), на каких-то – 3000. Основной блокпост был в Васильевке, там доходило до 5000 гривен, чтобы выехать на подконтрольную Украине территорию. Подходили к некоторым машинам и называли такие суммы. После того, как в медиа распространилась информация, что за выезд берут деньги, россияне полностью перекрыли блокпосты и заблокировали более тысячи наших людей на блокпосту в Васильевке", – рассказывает Иван Федоров.

Сведения мэра Мелитополя о поборах подтверждает жительница города Надежда. Она выехала в начале апреля, на ее пути на подконтрольную Украине территорию было 24 российских блокпоста. Причем, по словам Надежды, вымогают необязательно деньги:

"Когда я уезжала, "фильтрацию", можно сказать, еще не проводили. На моем пути было 24 вражеских блокпоста. Россияне каждый раз тщательно осматривали наши вещи. На четырех постах проверяли мобильные телефоны. Иногда спрашивали, зачем и куда я еду; интересовались, почему вообще решила выезжать: "У вас же не стреляют". Однажды у меня лично спросили, нет ли у меня с собой кофе или чего-то сладкого. У других пассажиров из автомобиля, в котором я ехала, спрашивали об алкоголе и сигаретах. Водители отдавали сигареты. Моя мама ехала в другой машине. Вместе с другими пассажирами там было два студента. Россияне дважды порывались высадить парней – "копать окопы", как им сказали. Водитель автомобиля их фактически откупил, дал оккупантам деньги, чтобы ребят не забрали. Также у водителя забрали мобильный телефон и кроссовки. Хотели забрать часы".

Выезд из так называемых "республик" и уклонение от призыва: за что еще платят во время войны

Еще одна схема, связанная с выездом, работает на территории так называемых "ЛДНР". К ней прибегают мужчины, которые хотят уклониться от принудительной мобилизации. Настоящее Время в отдельном материале описывало, как перед полномасштабным вторжением России и сразу после него боевики забирали людей с предприятий, отлавливали на улицах. После минимального обучения или вообще без него мужчин отправляли воевать. Правозащитник, глава общественной организации "Институт стратегических исследований и безопасности" Павел Лисянский говорит, что за деньги людям удается выехать из "республик" в Россию, где никакая мобилизация – по крайней мере, пока – им не грозит:

"Как только боевики начали закрывать границу, заработали контрабандисты, которые вывозили людей на территорию России. Условием было, чтобы у человека был российский паспорт. Один из способов – в автобусы, которые вывозили гражданских, брали мужчин в качестве "запасных водителей". Ехал один водитель, с ним один или двое мужчин. Водитель объясняет, что это его сменщики, потому что дорога дальняя, вдруг что-то случится. В первые недели полномасштабной войны схемы прекратились и возобновились в конце марта".

По информации Лисянского, за выезд с водителем брали от двух до пяти тысяч долларов. Также были другие схемы. Например, отец мог выехать с сыном или дочкой и рассказать на блокпосту, что мать на заработках, а он для ребенка единственный опекун. Возможен был выезд и в составе спортивной команды.

Правозащитница, живущая на неподконтрольной украинской власти части Донбасса (мы не называем ее имени из соображений безопасности), подтверждает, что такие способы выезда из так называемых "республик" действительно существуют. По ее словам, выехать можно "в определенный день через определенного человека". И стоит это 40 тысяч рублей ($700).

Коррупционные схемы, связанные с выездом за границу, существуют и по украинскую сторону линии фронта. Ведь после полномасштабного вторжения России украинские власти закрыли выезд для мужчин призывного возраста. Вместе с тем журнал "Фокус" описывал три возможных варианта, когда выехать все-таки хочется. Это выдача "белого билета", оформление мужчины волонтером для провоза гуманитарного груза и даже создание официального приглашения для обучения в Польше. Разные виды "услуг", по информации "Фокуса", стоят от $1400 до $2400. Правозащитница, живущая на неподконтрольных территориях Донбасса, утверждает, что лично знает несколько случаев, когда мужчины призывного возраста выезжали с подконтрольной части Украины в так называемую "ДНР". И стоило это тоже 40 тысяч рублей. Мы поискали объявления в телеграм-каналах и выяснили, что такой запрос действительно существует: некоторые мужчины спрашивают, как им выехать в "ДНР" или оккупированный Мелитополь. Другие там же пишут, что в некоторых случаях им помогали это сделать. Настоящее Время готовит отдельный материал о схемах выезда для мужчин и о том, как с ними пытаются бороться власти Украины.

Что же касается разных способов выезда с оккупированных территорий Украины, то, хотя информация о них известна многим украинским правозащитникам, далеко не все готовы раскрывать подробности. В одной из организаций, в которую Настоящее Время обратилось за комментарием, ответили: "Не готовы к публичности, потому что это хоть какая-то возможность вытягивать людей".