50 лет назад, в ночь с 20 на 21 августа 1968 года, шестисоттысячная военная группировка в составе армий СССР, ГДР, Польши, Венгрии и Болгарии вошла на территорию «братской» Чехословакии с целью предотвращения ухода этой страны из социалистического лагеря. Это событие невольно напрашивается на сравнение с берлинскими кризисами 1948, 1953 и 1961 годов; волнениями в Польше в 1956 и 1970 годах; трагическими событиями в Венгрии в 1956 году и широкомасштабным кризисом в Польше, едва не закончившимся вводом советских войск, в 1980-1981 годах.
Общим местом этих кризисов, конечно, было, мягко говоря, непонимание между СССР и некоторыми социалистическими странами Восточной Европы. О том, что эти отношения никогда не были гладкими, говорят не только перечисленные события, но и факт глубокой размолвки (с полным разрывом отношений на несколько лет) с Югославией и отдаление Румынии после прихода Николая Чаушеску в 1965 году. Не забудем также об отходе Албании с переориентацией на Китай при Энвере Ходжа и конфликте СССР с самим Китаем, где Мао Цзэдун после смерти Сталина обвинил Москву в «предательстве подлинного марксизма».
Я специально оговариваю это в начале публикации, чтобы подчеркнуть собственное видение, а именно: от хорошей жизни люди не уходят, а страны не отдаляются от партнеров без веских причин. Ну, и, в конце концов, распад социалистического лагеря, исчезновение ГДР и развал СССР доказали, что желание венгров, чехов или югославов быть подальше от социализма было не капризом и не «происками империалистов», а глубинным внутренним процессом, ибо социализм в итоге проиграл.
Если сравнить чехословацкие события, например, с Венгрией 1956 года, мы найдем ряд особенностей. В первую очередь, Венгрия представляла собой идеологический парадокс: одна из самых преданных союзниц нацистской Германии с давними националистическими «традициями» одновременно являлась оплотом сталинизма благодаря «лучшему ученику» отца народов – Матиашу Ракоши. И вышло так, что экономические трудности (неизменный спутник развитОго социализма) наложились на процесс десталинизации после памятного ХХ съезда КПСС и вызвали радикальные настроения среди людей, но натолкнулись на глухую стену догматизма венгерской компартии. Отсюда колоссальное ожесточение и огромное количество жертв поздней осенью 1956 года.
В Чехословакии было несколько иначе. К 1968 году прошла «хрущевская оттепель», но в странах Восточной Европы витал едва уловимый дух свободы и перемен, ведь «ранний» Брежнев за первые четыре года нахождения на посту генсека проводил достаточно умеренную политику по отношению к соцлагерю. Кроме того, гремела кровопролитная война во Вьетнаме, которому Союз гласно и негласно помогал; отношения с США были напряженными, а с Китаем – хуже некуда.
С другой стороны, Москва чувствовала себя относительно комфортно, поскольку Карибский кризис 1962 года был мирно урегулирован, возведение Берлинской стены в 1961 году было «проглочено» Западом без особых последствий, а в Польше, ГДР, Венгрии и Болгарии сидели верные Москве деятели. «Статистику» портила только Румыния Чаушеску и вечно строптивый Иосип Броз Тито, но отношения не переходили в форму открытой конфронтации.
Возможно, именно это благостное настроение подвело Леонида Брежнева, и он в какой-то момент упустил контроль над ситуацией в Чехословакии. А было там следующее:
- Первопричина – экономический кризис середины 1960х как катализатор общественного недовольства и запроса на перемены.
- 1966-1967 годы, нарастание противоречий в КПЧ между прогрессивным крылом и догматиками.
- Январь 1968-го: консервативный Первый секретарь президиума КПЧ Антонин Новотный потерял влияние и уступил группе реформаторов во главе с Александром Дубчеком. Первого Брежнева невзлюбил после того, как пан Новотный «посмел» не восхититься смещением Хрущева в 1964 году. А второго Леонид Ильич считал «своим парнем» и за глаза называл его «наш Саша». В марте 1968 года Новотный ушел и с поста президента, его сменил герой Чехословакии, Советского Союза и Югославии Людвик Свобода, дальновидный прагматик и умеренный реформатор (после вторжения он сыграет ключевую позитивную роль для своей страны).
- Новое руководство КПЧ решило дать старт программе реформ с негласным лозунгом «социализм с человеческим лицом». Это предполагало больше внутренней свободы, в том числе внедрение элементов рыночной экономики («рыночный социализм»), а также более тесные отношения с зарубежными странами за пределами соцлагеря. «Саша» разрешил создание новых политических клубов и отменил цензуру в печати. Интеллигенция, и без того настроенная антисоветски, принялась агитировать людей за реформы. Кстати, среди «бунтарей» видное место занимал прославленный чешский писатель Милан Кундера, который после вторжения начал борьбу против СССР, а затем был вынужден покинуть Родину и обосновался во Франции. Его самый известный роман «Невыносимая легкость бытия» повествует как раз о событиях 1968 года.
Трудно сказать, что больше раздражало Москву в действиях Праги – «легкий» капитализм или отсутствие цензуры? К слову, посольство СССР регулярно слало тревожные депеши в Центр: чехословацкая печать нападает на Советский Союз! А так как свобода имеет обыкновение опьянять людей, они требовали от новой власти реальных реформ.
Между тем, как писал один из идеологов «социализма с человеческим лицом» Зденек Млынарж, бывший в те годы секретарем ЦК КПЧ, «...на протяжении целых трех месяцев партийное руководство решало вопросы, связанные с распределением кресел в верхушке партийного и государственного аппарата, и именно поэтому невозможно было приступить к осуществлению продуманной политики реформ. Общественность же не могла ждать окончания борьбы за кресла министров и секретарей ЦК. Накопившиеся, но не решенные за многие годы проблемы, стали обсуждать открыто» (цитата по книге «Экспорт революций...»).
Внутрипартийные разборки закончились лишь в апреле. Однако уже к концу марта в Советском Союзе стали хмуриться, глядя в сторону Праги. ЦК КПСС составил закрытый доклад по ситуации в Чехословакии, констатируя отход компартии страны от принципов марксизма-ленинизма. Верхушка неслабой чехословацкой армии заговорила о выходе из Варшавского договора. Потеря этой страны была бы для СССР тяжелейшим ударом. Во-первых, маленькая страна, граничившая и с ГДР, и с ФРГ, занимала стратегическое положение на переднем крае обороны Варшавского договора. Во-вторых, Чехословакия еще со времен Австро-Венгрии (Богемия и Моравия) была богатейшим регионом с развитой промышленностью, особенно сталелитейной и машиностроительной отраслью.
23 марта 1968 года по инициативе самого Дубчека в Дрездене прошло совещание руководителей стран-соседей Чехословакии. На встрече по настоянию Москвы присутствовала и болгарская делегация. Совещание в Дрездене выявило противоречивые подходы «братских» компартий. СССР, ГДР, Польша и Венгрия считали чехословацкий «эксперимент» опасным для социалистического лагеря; Дубчек настаивал на продолжении реформ, заверяя союзников в неизменности курса.
Венгрия во главе с Яношом Кадаром заняла особую позицию – еще свежи были в памяти воспоминания о кровавой осени 1956 года. Венгры решили стать посредниками, и у них это поначалу неплохо получалось, но ситуация не улучшилась. Зато Чаушеску, которого не позвали ни на одно из проведенных в дальнейшем совещаний, демонстративно поддержал Чехословакию, призывая Москву и ее союзников не вмешиваться. Кстати, лидер Болгарии Тодор Живков, хоть и занимал сторону Москвы, не проявлял радикализма, чтобы не ссориться с румынским соседом.
Колебания Москвы, сопротивление Венгрии и Румынии и мягкая настойчивость Дубчека (поддакивал Брежневу на личных встречах, но продолжал делать по-своему) привели к тому, что летом 1968 года на первый план вышло военное решение проблемы. В конце июня на территории Чехословакии прошли военные учения стран Варшавского договора, против чего не возражал никто – ни Кадар, ни даже сам Дубчек, не подозревавший, что это не просто демонстрация силы, а репетиция вторжения.
Продолжение следует
* Мнения автора, высказанные в блоге, не обязательно совпадают с позицией редакции Radio Europa Liberă