Близится к завершению мой цикл материалов, посвященных 25-летию развала Советского Союза. Сложно рассказывать о столь многогранном событии в узких рамках блога, поэтому приходится по-прежнему разделять этот эпический вопрос на ряд тематических аспектов. Самый трудный из них, на мой взгляд, - этнические конфликты, ставшие следствием ряда упущений во внутренней политике союзного Центра. Это еще и самый противоречивый пункт: с одной стороны, достаточно очевидный в силу заложенного конфликтного потенциала, а с другой стороны, являющийся не чисто этническим, а даже в большей степени социально-экономическим, культурным, ментальным, историческим и др.
«Дружбы народов надежный оплот», пелось в советском гимне. Когда-то советская власть гордилась тем, что «освободила» этносы Российской империи – этой «тюрьмы народов», сбросив с них кандалы безликих губерний и расселив по национальным квартирам, квартиркам и комнаткам. Не думала, наверное, советская власть, что в ряде случаев «квартиры» окажутся коммунальными, где разномастным жильцам придется терпеть друг друга на одной производственной кухне.
Советская национальная политика сочетала несколько важнейших черт:
1) классовый подход считался «достойнее» национального, поскольку важнее была принадлежность к рабочему классу, в том числе международному, который был призван бороться с национализмом как буржуазным течением (во многом это было правдой, ибо марксистская теория классовой борьбы возникла именно как ответ на «век национализма», коим было 19-е столетие).
2) «добровольное» признание всеми народами СССР верховенства русского этноса, языка, культуры как цементирующего элемента для построения новой исторической общности – советского народа;
3) единая прорусская интерпретация истории (русский народ – освободитель, а все, кто ему сопротивлялись, - реакционеры, буржуазные националисты и т.д.);
4) индустриализация и сращивание экономик национальных окраин между собой и с Россией под руководством Союзного центра и с массовым привлечением рабочих, технических и руководящих кадров из РСФСР и, в меньшей степени, из Украины и Белоруссии.
Помимо прочего, это преследовало цель нарастить рабочий класс (особенно актуально для республик Закавказья и Средней Азии) как главную социальную опору советской власти. С другой стороны, это вело к резкому росту русского и русскоязычного населения в таких республиках, как Эстония, Латвия, Молдова, а также в Средней Азии. Как мы теперь знаем, это не в последнюю очередь сыграло против самих русских после распада Союза. Ведь во многих национальных республиках (не будем далеко ходить за примером – Молдова служит доказательством) антисоветские лозунги шли бок о бок с антирусскими, поскольку русский народ воспринимался как носитель советской власти, русификации языка, истории и в целом общественной жизни.
Кстати, это одна из причин большого изумления и обиды, которые испытывают (обоснованно) многие русские: ведь их в свое время никто не спрашивал при распределении на работу. И знал ли простой житель какого-нибудь Томска, что его направят в солнечную Молдавию, где он будет честно строить завод, потом на нем же работать, а потом вдруг станет оккупантом?
Однако пролетарский интернационализм имел и весьма специфическую сторону. В стране, где важнее был социальный класс, а не этнос, было бы логично убрать графу «национальность», не так ли? Однако пресловутая пятая графа не только присутствовала, но и зачастую служила препятствием для продвижения по карьерной лестнице, учебе и т.д. Даже в те годы не было секретом недоверчивое отношение к евреям, как будто все они были сплошь сионистами. Еще одной странностью советской системы было непременное наличие русского кадра на посту заместителя первого секретаря Республиканского комитета КПСС. Не доверяли местным, надо полагать, - ставили «смотрящего» из Москвы.
Или вот еще одна, мягко говоря, странность советской национальной политики – вольное начертание границ и распределение территорий. Классический пример – Ферганская долина. Огромный котел, окруженный горными массивами, испытывающий острейший дефицит воды и сильно перенаселенный. И что же? Границы между Узбекистаном, Киргизией и Таджикистаном нарезаны так, что в Узбекистане оказывается таджикское меньшинство, в Кыргызстане – узбекское, а территория Северного Таджикистана врезается в Узбекистан, отделяя его ферганские области от «большой земли» (лишь в 2016 году Ташкент построил участок железной дороги в обход Таджикистана, соединив основную территорию с Ферганской долиной!).
Или еще один вопиющий пример – населенный армянами Нагорный Карабах отдается Азербайджану «ввиду очевидного преимущества экономических связей» с Баку, а не с Ереваном. Туда же уходит Нахичеванская автономия, где к 1926 году не остается армян. И в итоге рядом с Арменией оказываются два эксклава, которые названы не по имени преобладающего этноса (хотя бы в случае Карабаха), а по имени самого региона. В СССР были только две «безымянные» автономии, названия которых носили региональный характер исключительно из-за этнически пестрого состава населения, - это Дагестан в России и Гордо-Бадахшанская область в Таджикистане. А Карабах был и остался по составу армянским, но создавать Армянскую автономную область рядом с Армянской ССР, согласитесь, было бы слишком глупо и вызывающе. При этом очевидный вариант воссоединения Карабаха с Арменией никогда серьезно не рассматривался.
Вообще при упоминании национальных конфликтов чаще всего возникает ассоциативный ответ «национальные проблемы игнорировались или подавлялись». Эта методика, возможно, имела бы успех, если бы не то обстоятельство, что не замечать проблему и решать проблему – две разные вещи. Например, всплеск волнений (не первый!) вокруг Карабаха был в 1965-1967 годах: руководство Армянской ССР предложило Москве рассмотреть вопрос о возвращении Карабаха и параллельно направило соответствующее письмо в Баку. Тогдашний первый секретарь ЦК Азербайджанской ССР Ахундов попросил перенести встречу с первым секретарем ЦК КП АрмССР Кочиняном и направился якобы на отдых в Румынию, где встретился с турецким послом.
И появилась «оригинальная» идея: соединить Татарскую АССР и Башкирскую АССР в одну союзную республику «по примеру Армении и Карабаха». Несмотря на всю абсурдность (как ни крути, но татары и башкиры – разные народы, хоть и близкие по крови и языку), сценарий был воспринят Брежневым как вполне серьезный и потому повлиял на его решение по Карабаху – естественно, отказ по обоим предложениям. Вот так примитивный шантаж сломал всю «гениальную» национальную политику СССР – и заодно включил часовой механизм бомбы, которая взорвётся в 1988 году первой кровью в Сумгаите.
Однако спешу заметить, что этнические проблемы в Союзе начались отнюдь не с Нагорного Карабаха. В декабре 1986 года вспыхнули волнения студентов в Казахстане. Причина – снятие с должности первого секретаря Кунаева и его замена Колбиным, «варягом» из Ульяновска. Националистически настроенная молодежь устроила массовые акции протеста, которые были в итоге подавлены. Тем не менее, в 1989 году Колбин покинул республику, и его место занял не кто иной, как Нурсултан Назарбаев. Кстати, тогда в 1986-м, Горбачев попросту отомстил Кунаеву, который открыто недолюбливал «ставропольского выскочку». Как пишут очевидцы тех дней, гость из Алма-Аты во время поездок в Москву никогда не заходил к Горбачеву в бытность того секретарем ЦК и презрительно называл его «этот молодой человек».
Но это было лишь легкой прелюдией к кровавой вакханалии, в которой погрязла советская Средняя Азия. В мае 1989 года в Ферганской долине произошли жесточайшие столкновения между узбеками и турками-месхетинцами, потомками репрессированных Сталиным в 1940-е годы. Десятки жертв, полный хаос и бессилие местных и центральных властей – только ввод войск останавливает резню. Июнь 1990 года, Ошская область Киргизской ССР. Здешнее узбекское большинство (на границе с Узбекистаном – спасибо советской власти за «справедливые» границы!) не поделило землю с киргизами – и пошел тот же сценарий.
Эхо бакинских погромов армян – в феврале 1990 года несколько десятков человек, спасшихся на пароме из «самого многонационального города», добираются из Красноводска (ныне Туркменбаши) в Душанбе к родственникам. И тут кто-то пускает слух, что армяне получат квартиры без очереди, отняв жилье у местных, которым и так его не хватало. То, что это было неправдой, уже никого не волновало – антиармянский митинг быстро перерос в митинг против республиканских властей, а потом и в столкновения с силовыми структурами. К слову, армяне почти сразу уехали, не пожелав стать жертвами теперь и в Таджикистане, а сама республика через два года потонула в страшной гражданской войне.
А ведь был еще апрель 1989 года в Тбилиси, волнения в Абхазии и Южной Осетии, начинало «зажигаться» Приднестровье, неспокойно было в Крыму, куда вопреки всему и всем хотели вернуться депортированные татары. Из Союза ССР стремительно убегала Прибалтика, у которой впереди еще были столкновения в Вильнюсе и в Риге в январе 1991 года.
…Часто можно услышать мнение о том, что национальный вопрос был умело разыгран врагами СССР. Полностью отрицать это нельзя – американцам грех было не использовать такой подарок. Но давайте не будем перекладывать с больной головы на здоровую! Не Вудро Вильсон отдал Карабах Азербайджану. Не Гарри Трумэн нарисовал странные границы в Ферганской долине. Не Рональд Рейган депортировал турок-месхетинцев, а потом натравил их на узбеков. Надо раз и навсегда признаться себе и другим: у Советского Союза были недостатки, которым не уделялось должного внимания. И одним из них был национальный вопрос. А может, надо было оставить безликие губернии?..
Читайте также:
История идеальной резни Часть 1 Часть 2
* Мнения автора, высказанные в блоге, не обязательно совпадают с позицией редакции Radio Europa Libera