Коммуникация – это еще не решение и даже не начало разбирательства, это всего лишь свидетельство того, что из большой стопки дел, пришедших по почте, суд вытащил и прочитал эти семь. После этого суд предлагает ответчику и заявителю ответить на некоторые вопросы по существу дела. В случае жалоб против Грузии из Южной Осетии свои комментарии предложено представить еще и правительству России, как третьей стороне, потому что заявители обращались как граждане России. И уже после этого принимается решение, будет ли суд вообще рассматривать это дело по существу.
Первые семь дел из Южной Осетии против Грузии были коммуницированы в начале 2009 года, менее чем через полгода после конфликта. Скорость работы для Европейского суда почти невероятная. Такая процедура в делах против России обычно занимает от двух до четырех лет. Против Грузии – от года до двух. Разница в сроках объясняется перегруженностью работы секции суда, отвечающей за Россию: сейчас в Страсбурге рассмотрения ожидают почти 35 тысяч дел, что составляет больше четверти всех жалоб, поступающих из стран Совета Европы. Против Грузии в суде сейчас 4150 дел, основная их часть – 3300 – дела из Южной Осетии. Против России после конфликта из Грузии поступило около 150 жалоб – почти тысяча заявителей. Жалобы эти около полутора лет готовили пять правозащитных организаций Грузии, объединившихся в коалицию. Десятки юристов полтора года собирали показания потерпевших и свидетелей, вели переписку с официальными структурами, проходя национальные инстанции защиты прав человека, прежде, чем обратиться в Европейский суд. Правозащитники договорились о сотрудничестве с Минюстом Грузии, а некоторые организации обратились за помощью к российским организациям.
3300 жалоб против Грузии появились сразу. В кратких описаниях уже коммуницированных дел на сайте Европейского суда значится, что жалобы эти поступили в Страсбург в конце августа – начале октября 2008 года, т.е. первые дела начали поступать уже через несколько недель после конфликта.
В середине августа 2008 года в Южную Осетию прибыла группа следователей следственного комитета при генпрокуратуре России. Двести следователей работали в республике несколько месяцев, опросив, кажется, каждого ее жителя – мне не удалось встретить никого, с кем не беседовали бы минимум дважды.
Уже в августе прокуратура обратилась к северо-кавказским адвокатам с просьбой подготовить жалобы в Страсбург. Юристам объяснили, что дела эти абсолютно выигрышные и через несколько лет они получат несколько тысяч долларов за свою работу. Некоторые адвокаты брали по несколько сот дел. Так что когда после коммуникаций мы обратилась к ним с предложением помощи, так как у нашей организации был уже большой опыт взаимодействия с Европейским судом, то юристы не смогли даже вспомнить, о каком именно деле идет речь. Оказывается, заявителей они никогда и не видели. Впрочем, сами заявители тоже не знали, что от их имени ушли жалобы в Страсбург: говорили, что что-то подписывали, когда их просила прокуратура.
О том, что адвокаты от предложения помощи и сотрудничества откажутся, было понятно сразу. Договариваясь о встрече, один из них сказал: «Надеюсь, за встречу с вами с меня погоны не слетят». На встречу пришел с распечатками с сайта суда и нашей организации: упор делал на расценках, по которым суд компенсирует работу юристов, а также на том, что наша организация помогает ингушам. В конце выразил серьезные сомнения, что работа нашей организации по Южной Осетии будет успешной, т.к. прежде нам удавалось выигрывать дела только потому, что мы жаловались на Россию. Еще один северо-осетинский адвокат, назначив встречу в машине на окраине города, заговорщическим шепотом предложил мне эти дела продать.
Чиновники Южной Осетии, к которым мы обращалась с предложением сотрудничать, говорили, что для них сейчас жалобы в Страсбург – не приоритет, т.к. там речь идет о конкретных пострадавших, а им нужно пока доказать геноцид, поэтому они делают ставку на Гаагу. Мои замечания, что жалобы оформлены из рук вон плохо, что никто не пробовал даже пройти национальные инстанции и суд их может просто отклонить по формальным признакам, были отметены заявлением: «А если Страсбург так сделает, то всем будет очевидно, на чьей он стороне. И мы тогда смело сможем говорить, что Европе на нас наплевать».
Что ж, за неделю до коммуникации новых семи дел, Европейский суд уничтожил пять из семи первых дел. Причиной стало то, что адвокаты не ответили даже на повторные запросы. В интервью «Эху Кавказа» они объяснили это отсутствием денег на перевод письма из суда.
Первые семь дел из Южной Осетии против Грузии были коммуницированы в начале 2009 года, менее чем через полгода после конфликта. Скорость работы для Европейского суда почти невероятная. Такая процедура в делах против России обычно занимает от двух до четырех лет. Против Грузии – от года до двух. Разница в сроках объясняется перегруженностью работы секции суда, отвечающей за Россию: сейчас в Страсбурге рассмотрения ожидают почти 35 тысяч дел, что составляет больше четверти всех жалоб, поступающих из стран Совета Европы. Против Грузии в суде сейчас 4150 дел, основная их часть – 3300 – дела из Южной Осетии. Против России после конфликта из Грузии поступило около 150 жалоб – почти тысяча заявителей. Жалобы эти около полутора лет готовили пять правозащитных организаций Грузии, объединившихся в коалицию. Десятки юристов полтора года собирали показания потерпевших и свидетелей, вели переписку с официальными структурами, проходя национальные инстанции защиты прав человека, прежде, чем обратиться в Европейский суд. Правозащитники договорились о сотрудничестве с Минюстом Грузии, а некоторые организации обратились за помощью к российским организациям.
3300 жалоб против Грузии появились сразу. В кратких описаниях уже коммуницированных дел на сайте Европейского суда значится, что жалобы эти поступили в Страсбург в конце августа – начале октября 2008 года, т.е. первые дела начали поступать уже через несколько недель после конфликта.
В середине августа 2008 года в Южную Осетию прибыла группа следователей следственного комитета при генпрокуратуре России. Двести следователей работали в республике несколько месяцев, опросив, кажется, каждого ее жителя – мне не удалось встретить никого, с кем не беседовали бы минимум дважды.
Уже в августе прокуратура обратилась к северо-кавказским адвокатам с просьбой подготовить жалобы в Страсбург. Юристам объяснили, что дела эти абсолютно выигрышные и через несколько лет они получат несколько тысяч долларов за свою работу. Некоторые адвокаты брали по несколько сот дел. Так что когда после коммуникаций мы обратилась к ним с предложением помощи, так как у нашей организации был уже большой опыт взаимодействия с Европейским судом, то юристы не смогли даже вспомнить, о каком именно деле идет речь. Оказывается, заявителей они никогда и не видели. Впрочем, сами заявители тоже не знали, что от их имени ушли жалобы в Страсбург: говорили, что что-то подписывали, когда их просила прокуратура.
О том, что адвокаты от предложения помощи и сотрудничества откажутся, было понятно сразу. Договариваясь о встрече, один из них сказал: «Надеюсь, за встречу с вами с меня погоны не слетят». На встречу пришел с распечатками с сайта суда и нашей организации: упор делал на расценках, по которым суд компенсирует работу юристов, а также на том, что наша организация помогает ингушам. В конце выразил серьезные сомнения, что работа нашей организации по Южной Осетии будет успешной, т.к. прежде нам удавалось выигрывать дела только потому, что мы жаловались на Россию. Еще один северо-осетинский адвокат, назначив встречу в машине на окраине города, заговорщическим шепотом предложил мне эти дела продать.
Чиновники Южной Осетии, к которым мы обращалась с предложением сотрудничать, говорили, что для них сейчас жалобы в Страсбург – не приоритет, т.к. там речь идет о конкретных пострадавших, а им нужно пока доказать геноцид, поэтому они делают ставку на Гаагу. Мои замечания, что жалобы оформлены из рук вон плохо, что никто не пробовал даже пройти национальные инстанции и суд их может просто отклонить по формальным признакам, были отметены заявлением: «А если Страсбург так сделает, то всем будет очевидно, на чьей он стороне. И мы тогда смело сможем говорить, что Европе на нас наплевать».
Что ж, за неделю до коммуникации новых семи дел, Европейский суд уничтожил пять из семи первых дел. Причиной стало то, что адвокаты не ответили даже на повторные запросы. В интервью «Эху Кавказа» они объяснили это отсутствием денег на перевод письма из суда.
