Репрессивная машина обрушилась на головы оппозиционеров, которые хотели принять участие в московских выборах. Их демонстративно выбросили из гонки. Они не смирились. За это их сегодня обыскивают, допрашивают, арестовывают. Есть ли та черта, за которую не переступят власти, наказывающие людей за желание участвовать в "демократических процессах"? Или в страхе перед массовым протестом она окончательно сорвалась с катушек? В студии Геннадий Гудков и Александр Соловьев, которые пытались регистрироваться, политик Николай Рыбаков ("Яблоко"), лидер Либертарианской партии Михаил Светов.
Елена Рыковцева: Следственные работники празднуют свой праздник в квартирах оппозиционеров. Александр Соловьев, до вашей квартиры, к счастью, не добрались только потому, что вас в ней не было, но собирались. Вот эта площадка праздничная осталась неокученной. Геннадий Гудков, вас бог миловал, но сына вашего – нет, праздничные торжества в его квартире состоялись.
Геннадий Гудков: Да. Конечно, не до конца им удался этот праздник, но что-то они сделали. Главное, они испортили нам ночь.
Елена Рыковцева: Николай Рыбаков, партия "Яблоко". К счастью для него, в кандидаты не баллотировался, но баллотировались его товарищи по партии.
Николай Рыбаков: Сегодня очень многим звонили ночью. Недавно только Елена Русакова вышла из Следственного комитета, Кирилл Гончаров был. Поэтому мы за них переживаем, поддерживаем. У них у всех адвокаты.
Елена Рыковцева: Причем получили эти повестки на допросы ровно те кандидаты, которых не зарегистрировали, которые бы очень этого хотели.
Николай Рыбаков: В том числе Дарья Беседина вызвана в Следственный комитет, она зарегистрированный кандидат. Поэтому получают повестки независимые от мэрии кандидаты, не только не зарегистрированные. Максим Круглов зарегистрированный кандидат, получил.
Елена Рыковцева: Это за то, что они участвовали, видимо, в митинге.
Николай Рыбаков: Это мы узнаем, когда все в итоге получат письменные претензии, кто-то за Новопушкинский, за действия у избирательной комиссии, кто-то за призывы 27-го, там разный набор.
Елена Рыковцева: Давайте сюжет посмотрим, кто, за что и что именно получает сегодня в этот "праздничный" день.
Елена Рыковцева: Теперь понятно, что основная масса кандидатов получила предписание явиться на допрос по статье, которая называется "воспрепятствование работе комиссии".
Геннадий Гудков: И по которой нужно судить 70% личного состава всех избиркомов Москвы, которые действительно являются криминальной бандой, криминальной группировкой, цель которой захват политической власти и ее узурпация. Воспрепятствование работы нормальной избирательных комиссий.
Николай Рыбаков: Во-первых, на мой взгляд, избирательные комиссии решили, что они какой-то специальный орган государственной власти, который должен отобрать, кто может участвовать в выборах, кто не может. Ничего подобного. Это орган, который создан для того, чтобы зафиксировать волю граждан, а не создавать всевозможные барьеры, нарушая массово закон. Закон несправедливый в Москве, который сделал фактически барьер для участия граждан в выборах, когда нужно собрать подписи по Москве в сто раз больше, чем вы собирали в Москве на выборах президента. На выборах президента по Москве нужно было собрать две с половиной тысячи подписей, а если у вас идет команда по всем округам, то нужно собрать 250 тысяч подписей – это полный абсурд. И то очень многие люди с этим справились и сдали подписи. Что произошло дальше: либо случайно эксперты это сделали, либо злонамеренно. Одним словом, когда пришли наши кандидаты и спросили, как там подписи кандидатов от мэрии, они только вчера сдали? Да давно все проверили, уже регистрируем! Это просто невозможно было, очевидно, что их не проверяли. А дальше эти эксперты, технические работники либо злонамеренно, либо случайно, сделали огромное количество ошибок, на основании которых подписи были признаны недействительными. Одну взяли папку подписей Кирилла Гончарова, которому было отказано, мы это передали в Следственный комитет, в Центральную избирательную комиссию, какое количество ошибок допустили эксперты, неправильно читая имена, ошибаясь в паспортах, адресах и всем прочем.
Елена Рыковцева: И за это Кирилл Гончаров сегодня тоже будет допрошен в Следственном комитете.
Николай Рыбаков: В итоге, что было доказано сейчас: они доказали, избирательные комиссии, что они не в состоянии проверить подписи. Они выкопали такую яму перед кандидатами, в которую они сами попали. В итоге вместо того, чтобы уволиться всем, сказать, что мы не смогли сделать эту экспертизу, мы регистрируем всех кандидатов, которые подали подписи, пусть они участвуют в выборах. Очевидно же, что есть воля москвичей на то, чтобы эти люди участвовали в выборах. Тысячи людей вышли для того, чтобы было право у этих людей участвовать в выборах. Вместо этого начались допросы, аресты и попытка удержать власть.
Елена Рыковцева: Поразительно, что в этих комиссиях еще и идет голосование. Я считаю так: нарушение либо есть, либо его нет. В этом же случае решается голосованием, допустили вы нарушение или не допустили. Например, в комиссии Геннадия Гудкова были люди, которые считают, что нарушений не было.
Геннадий Гудков: Из 15, если мы берем всех членов комиссии, во-первых, пять не пришли, видимо, не захотели позориться, многие сейчас ощущают жгучее чувство стыда.
Елена Рыковцева: А потом это сейчас прямая трансляция.
Геннадий Гудков: Прямая трансляция, безусловно. Все понимают, что в конечном итоге отвечать придется, кому там, кому здесь, и эти времена не за горами. Поэтому многие сейчас предпочитают дистанцироваться от этого позорного процесса. У меня расклад сил такой был: 10 пришло, 7 было промэрских, проадминистративных и прочих фейковых общественных организаций, они были за снятие меня, два были за то, чтобы меня оставить в списках, один член избирательной комиссии не понял смысл вопроса и смысл нашего заседания, он голосовал и за, и против.
Елена Рыковцева: Раз существуют голоса "за", значит есть люди, которые считают, что не было никаких нарушений, значит уже есть повод оставлять.
Геннадий Гудков: Сбор подписей происходит публично и гласно, а проверка подписей – это абсолютно закрытая процедура, в которой участвуют специалисты исполнительной власти, которые делают все, что хотят, никто не может вмешаться в этот процесс, никто не может его проконтролировать, никто не может оспорить действия так называемых специалистов, почерковедов, вот эту базу ФМС. Сидит специалист и что-то там делает, он делает это один, получая соответствующие указания, чего-то пишет. Он выполнил свою задачу, и это является истиной в последней инстанции. Сегодня Мосгоризбирком, который фальсифицировал выборы 2011 года, кое-кому я там чуть не набил морду, извините за непарламентское выражение. Я жалею, если бы сделал это тогда, будучи депутатом, глядишь, они сегодня себя по-другому бы повели. Эти фейки, которые имитируют выборы в Мосгоризбиркоме, они сегодня ничего не приняли. Стоят 130 человек, которые ставили подписи, вызовите их на комиссию, опросите. "Мы им не верим". Вот вам доказательство независимой экспертизы графологической, в отличие от ваших почерковедов без фамилий, без образования, без квалификации, без опыта, вот официальное заключение, подписанное по методикам, со званиями, с образованием, с опытом работы, которое говорит, что ваш почерковед фейковый, вообще заказушник, которому место в тюрьме. Они говорят: нет, у нас свой, мы только ему верим.
Елена Рыковцева: Александр, у вас был человек в вашей комиссии, который сказал, что вас нужно регистрировать?
Александр Соловьев: У меня было даже два таких человека - член избирательной комиссии с правом решающего голоса Сергей Владимирович Лебедев и второго члена избирательной комиссии я не помню фамилии, кстати, она назначена "Яблоком", она тоже голосовала против отказа мне в регистрации. В ходе этих трех минут, которые мне с барского плеча отгрузили для того, чтобы выступить, я показал все количество ошибок. Я, естественно, был эмоционален, я сказал: "Вы бы уж хотя бы фальсификацию похитрее придумали". Потому что у меня были те самые "Лидия Егорович". Во время проверки друзья дают – посмотри на это, я читаю отчество: Александровна. Я говорю: "Тут нет ошибки". – "А ничего, что Сергей?" Или намеренно два "ч" на отчестве, на окончании. Или отчество Макимович, хотя это Максимович. Они все это послушали, и председатель комиссии сказал: "Это ваше мнение. У нас нет оснований не доверять, официальный документ нам пришел из МВД. А то, что вы говорите, это ваше мнение". И секретарь комиссии засомневалась, несмотря на то, что голосовала всю жизнь послушно, но когда было голосование, она не подняла руку за отказ в регистрации, председатель не постеснялся при всех сказать ей: "Я не вижу вашу руку". Она с трудом решилась на то, чтобы сказать ему, что я, пожалуй, воздержусь, прошептала что-то напугано.
Елена Рыковцева: Это фильм "Гараж" просто. Получается очень важный момент, значит в комиссии сидит семь твердых идейных путинцев, собянинцев, которым все равно, что напишут, они поддержат то, что напишут, и есть колеблющиеся, которые не принимают на веру тот документ, который предстоит подмахнуть. Я сегодня в прямом эфире наблюдала трансляцию с такого же заседания Дмитрия Гудкова. Мы видели человека по фамилии Людмила Синельщикова, член комиссии Мосизбиркома от КПРФ, она единственная проголосовала против снятия Гудкова с выборов. Давайте послушаем ее аргументацию.
Елена Рыковцева: Так она всю трансляцию пыталась их к делу, а они куда угодно, кто в лес, кто по дрова. В конце концов в этой болтовне проголосовали все остальные против его регистрации.
Геннадий Гудков: Вы понимаете, что подписи – это просто дискриминационный заградительный барьер. Неважно, кто и сколько их собрал, важно, кто их оценивает, как считает и какую задачу выполняют эти чиновники, эти преступники, не побоюсь этого слова, которые сидят, с умным видом пытаются обосновать какие-то свои бредовые идеи. Ведь подписи – это запретный барьер для людей, неугодных власти. Подписи – это инструмент удержания, узурпации власти. Хватит играть в бирюльки. Я после этих выборов призову народ к другому способу решения вопроса о власти, абсолютно законному, абсолютно конституционному и закрепленному нормами международного права. Хватит с этими негодяями, с этими наперсточниками, с этими шулерами, владеющими колодами с краплеными картами, хватить с ними играть в бирюльки и доказывать, что ты не верблюд. Они мерзавцы, негодяи, преступники, которые подрывают конституционный строй России. Если Россия по конституции демократическое государство, в котором народ является источником власти, а власть формируется через механизм свободных, равных, демократических выборов.
Елена Рыковцева: Мы тоже это очень хорошо понимаем. Но ведь очень много лет этому фильтру.
Николай Рыбаков: Вы же все москвичи, а я приехал из Петербурга. Честно говоря, ничего нового, конечно, это возмутительно, к сожалению, но ничего нового не случилось. То, что сейчас происходит в Москве, случилось на выборах в Законодательное собрание Петербурга в 2007 году. Абсолютная калька. Люди тогда, которые фальсифицировали эту экспертизу, а это все-таки второй город по величине в стране, когда было снято "Яблоко" с выборов, собственно, из-за этого вышла гигантская манифестация на Невский проспект, которая перекрыла весь Невский, начались протесты в Петербурге, именно из-за аналогичной ситуации, которая сейчас происходит в Москве. Что сейчас происходит в Петербурге на выборах муниципалитетов: просто войти в комиссию не можете – двери закрыты, и все. Я как руководитель штаба нашей партии на выборах три недели назад, когда начинали собирать подписи, все же наши оппоненты говорили: вы соберете 6 тысяч подписей в каждом округе? Ничего подобного, никто не соберет, это абсолютно невозможно! 8 человек собрали и подали эти подписи. Тут они поняли, что надо что-то другое делать. Так как они ничего лучше придумать не могут, они сделали то, что они сделали. Это гигантский непрофессионализм, это полное вырождение власти. Потому что то, о чем говорит этот член избирательной комиссии, вы думаете, это какая-то тайна об этой проблеме с паспортной базой? Откройте официальный сайт Федеральной миграционной службы, где вывешена база, там крупными буквами написано, что мы благодарим граждан, которые сообщают о несоответствии нашей базы реальным их паспортам. То есть сама ФМС говорит: база у нас несовершенная, но мы вас по ней проверим.
Елена Рыковцева: Давайте мы все-таки сойдемся на том, что это давняя история. У нас вчера сидел здесь Павел Грудинин и рассказывал, как в 2010 году в Ленинском районе ему нужно было собрать подписи, чтобы баллотироваться, ему все эти подписи задробили. Они признали фальшивыми 120 подписей, он привел в суд эти 120 человек, они сказали: мы не хотим их видеть, у нас есть эксперт, который написал нам справку.
Геннадий Гудков: Я как депутат с большим стажем и давно участвующий в политике могу сказать, что в России был низкий порог по подписям, я эти избирательные кампании проходил многократно. Но помимо того, что сейчас резко увеличили количество подписей, увеличили количество бюрократических препон и придирок. Мы забываем с вами, что существовало в России право внести избирательный залог. Я был один из немногих депутатов, который жестко протестовал, когда убирали этот избирательный залог. Когда-то представитель администрации президента сказал: "Депутат Гудков, вы знаете, мы идем по пути упрощения избирательного права, мы убираем залог только потому, что следующим шагом мы будем упрощать процедуру сбора подписей, сокращать их количество, упрощать процедуру, чтобы она была необременительной, чтобы она была понятной, чтобы она была прозрачной". То есть нас нагло обманула администрация президента, нас нагло обманула нынешняя политическая власть, она превратила эти подписи в издевательский инструмент.
Елена Рыковцева: Александр, вы понимали то, что вы идете играть в казино с шулерами?
Александр Соловьев: Очень простая позиция: мы обязаны были сделать все по закону, чтобы хотя бы сбросить с них маски. Потому что с этой властью было понятно все очень давно, но так они маски еще не сбрасывали, в таких масштабах. Только в 2014 году до этого был впервые опробован подписной фильтр на таком уровне 6-тысячном. 6 тысяч – это ненормально огромное число. Для сравнения, во всех развитых странах мира, чтобы баллотироваться на федеральный уровень, вам нужно две тысячи. А здесь региональный уровень, вам нужно 6, а на федеральный вообще 15. Это, естественно, заградительный барьер. Я понимал прекрасно, что шансов мало, даже если соберу. Мы собрали, наша задача была для чистоты совести сделать все по закону, чтобы показать, что мы выполнили все требования даже по выхолощенным под вас законам. Видит бог, мы пытались по-хорошему. Сегодня никто столько не делает для революции и беспорядков в стране, сколько действующая власть. Когда дойдет до беспорядков, мой посыл простой: не будут слушать ни нас люди, которые выйдут на улицу, ни их, они снесут всех и будут слушать всяких популистов с оружием в руках. Эти популисты с оружием в руках перекосят, извиняюсь, всех подряд, и никому мало не покажется. Мы призываем – давайте по-хорошему. Мы в очередной раз показали: ребята, мы по закону попытались, мы здесь превратились окончательно в Чиполлино. Мы живем в мире Чиполлино, когда те, кто называет себя правоохранительными органами, ничего общего с охранением порядка не имеют, они защищают воров и награбленное от нас, от честных людей. Нам нужно было показать, что мы попытались по-честному, нам оставили только одно право – только массовый выход на улицу, что абсолютно законно, мы вправе собираться мирно и без оружия, встречаться с муниципальными депутатами.
Продолжение разговора о том, что "мирное право собираться" власть объявляет "несанкционированной акцией" и переходит на язык репрессий, и как при этом отстаивать свое право идти во власть, смотрите на видео и слушайте в звуке.
