Механизм его победы. Борису Ельцину исполнилось бы 90

Борису Ельцину предъявляют огромное количество претензий. Некоторые из них представляются справедливыми, некоторые – надуманными. За годы своего правления Борис Николаевич бывал разным. Сегодня, в день его 90-летия, кажется уместным вспомнить тот период "царствования" Ельцина, когда наиболее полно и ярко проявились не только его лидерские, но и человеческие качества, а также взгляды, принципы, жизненные установки. Это избирательный цикл 1995–1996 годов.

Наступление левых, появление "Семьи"

По данным ВЦИОМа, уровень одобрение работы Бориса Ельцина на посту президента РФ за один год (с сентября 1994 года по сентябрь 1995) сократился ровно вдвое и составил чуть более 14%. Больше половины респондентов уже подвергали сомнению целесообразность демократических преобразований. Они констатировали, что "лучше, если бы все в стране оставалось так, как было до начала перестройки в 1985 году". В правящем истеблишменте не было единой точки зрения о целесообразности проведения думских выборов 1995 года.

Согласно временным положениям Конституции 1993 года, Госдума 1-го созыва должна была просуществовать всего два года. Разумеется, не жаждали очередных выборов сами депутаты. Многие из них опасались, что в случае победы левых сил Кремль может пойти на крайние меры. Память о кризисе 1993 года, закончившемся силовым противостоянием, была еще очень свежа. Заверения в том, что в этот раз Борис Ельцин не станет палить по парламенту из танков, убеждали не слишком многих. Впрочем, и в самой партии власти не было единства по поводу формата предстоящих выборов и даже их целесообразности. Ряд советников президента Ельцина настаивали на том, что три четверти парламента должны избираться по мажоритарной системе (то есть по одномандатным округам), а по партийным спискам – только 150 человек. В частности, этой точки зрения придерживался тогдашний руководитель Администрации президента (АП) Сергей Филатов. В АП полагали, что таким образом удастся отобрать у коммунистов часть мандатов, которая досталась бы им при паритетном голосовании. А глава службы безопасности президента Александр Коржаков вообще считал, что выборы надо переносить на более поздний срок. (Через год такое же мнение он будет высказывать по поводу выборов президента РФ.) Его главный аргумент: партия власти совершенно не готова и выборы с треском проиграет.

Следует отдать должное Борису Ельцину. В ситуации, когда существенная часть политического истеблишмента настаивала на переносе думских выборов, он на такой шаг не пошел. Сторонники Ельцина скажут, что ключевую роль в этом решении сыграла исконная приверженность президента демократическим принципам. Противники – что слишком свежа еще была память о 93-м годе, и Ельцин просто не решился в очередной раз менять продекларированные правила игры. Как бы то ни было, выборы состоялись в срок, 17 декабря 1995 года, и на них убедительную победу одержали левые силы. Результаты были таковы: КПРФ – 22,3% голосов (175 мандатов), ЛДПР – 11,2% (51 мандат), проправительственная партия "Наш дом – Россия" – 10,1% (55 мандатов) и "Яблоко" – 6,9% (31 мандат). Демократы остались за бортом большой актуальной политики: партия Егора Гайдара набрала менее 4%, партия Бориса Федорова – чуть более полутора. Серьезное разочарование вызвал в Кремле результат, продемонстрированный партией власти "Наш дом – Россия", ведомой премьер-министром Виктором Черномырдиным. Там рассчитывали, что у Виктора Степановича достанет политической воли и ресурсов оказать коммунистам гораздо более серьезное сопротивление.

Виктор Черномырдин действительно не был большим энтузиастом партийной работы. Он не слишком много времени уделял предвыборной кампании, имел обыкновение перекладывать свои партийные обязанности на плечи советников и помощников, масштабных предвыборных турне по стране не совершал. В итоге несколько десятков думских кресел удалось насобирать по одномандатным округам, но этим дело и ограничилось. В этой части парламентского состязания левым удалось одержать еще более убедительную победу. Например, Аграрная партия, не сумевшая преодолеть пятипроцентный барьер по партийным спискам, по числу одномандатников оказалась на втором месте, сразу вслед за КПРФ.

Важно напомнить, что лидер КПРФ Геннадий Зюганов образца середины 90-х – совсем не тот блаженный рыхлый дедушка, держащий перед собой портретик Сталина, которого мы знаем сегодня. В 1995–96-м Зюганов – энергичный политик левого толка, реально претендующий на власть в стране. В то время в его идеологическом арсенале нет никакого Сталина и апелляций к "славному советскому прошлому". В глазах лидера "Трудовой России", крикливого митингового радикала Виктора Анпилова он – оппортунист, согласившийся на сделку с акулами капитализма. Зюганов, разумеется, клеймит "проклятый ельцинский режим, расстрелявший парламент", но при этом говорит о "социально ориентированной экономике", о необходимости подъема профсоюзного движения, об "ответственности крупного бизнеса перед человеком труда". И ни слова про возврат к "развитому социализму" или про национализацию средств производства.

В самом начале 1996 года Геннадий Андреевич появляется на экономическом форуме в Давосе, где на многочисленных встречах и обедах выступает как респектабельный социал-демократ умеренных взглядов, абсолютно договороспособный и вменяемый претендент на высший государственный пост в России, разделяющий базовые демократические ценности. Со своей задачей – предстать перед Западом вполне приемлемым потенциальным лидером России – он справился блестяще. Зюганов был до такой степени убедителен, что Анатолию Чубайсу приходится собрать специальную пресс-конференцию, на которой он пытается объяснить западным партнерам, что приход Зюганова к власти будет автоматически означать смену общественно-политического строя со всеми вытекающими последствиями.

Начало 1996 года характеризуется очевидной сдачей Ельциным позиций лидера демократического крыла российской политики, целым рядом уступок левому большинству в парламенте. В отставку отправлен прозападный министр иностранных дел Андрей Козырев, а на его место назначается представитель спецслужб Евгений Примаков, который первым делом заявил о "недопустимости расширения НАТО на восток". Спустя несколько дней своего поста в правительстве лишается Анатолий Чубайс, а Координационный совет по проведению избирательной кампании Бориса Ельцина возглавляет популярный у старого директорского корпуса первый вице-премьер Олег Сосковец. В ближайшем окружении президента это решение объясняется желанием наладить контакт с "красным поясом" – региональными элитами областей в основном центральной России, где местное руководство состоит по большей части из политиков левого толка.

Сейчас, спустя 25 лет, ясно, что именно в то время формируется властная корпорация, позже получившая название "Семья". Скорее всего, вмешательство ближайших родственников Ельцина во внутреннюю политику было связано прежде всего с тем, что ни Татьяна Дьяченко, ни ее супруг Валентин Юмашев не верили, что силы, на которые в начале 1996 года счел необходимым опереться Борис Ельцин, способны провести эффективную избирательную кампанию и обеспечить победу на предстоящих президентских выборах. Вот что о заседаниях предвыборного штаба Сосковца рассказывал в интервью журналисту Олегу Морозу Анатолий Чубайс: "…Допустим, вставал министр путей сообщения и докладывал: столько-то миллионов железнодорожников, работающих у нас, все как один поддерживают Бориса Николаевича, а вместе с членами семьи это еще больше. Замечательно! А как у нас в металлургии? В металлургии такая же единодушная поддержка. Замечательно! Ситуация была доведена до такого абсурда, что нужен был просто элементарный здравый смысл, чтобы показать, что это полная чушь от начала до конца". В том же интервью Чубайс говорит о том, что первым человеком, который заронил в душу Ельцина сомнения по поводу эффективности его штаба, была Татьяна Дьяченко.

Коржаков начинает и проигрывает

Анатолий Чубайс лишился поста первого вице-премьера в правительстве Виктора Черномырдина 16 января 1996 года. Президент Ельцин и не скрывал тогда причин этого решения. Они никак не были связаны с профессиональными качествами Чубайса, а возникли исключительно благодаря электоральным последствиям думской кампании. Президент прямо скажет, что если бы не фактор "всенародного аллергена" Чубайса, "Наш дом – Россия" набрал бы на 10 процентов голосов больше. Но уже спустя всего месяц, объявляя о своем решении баллотироваться на пост президента, Ельцин назовет Чубайса "членом своей команды" и даже сообщит, что тот "будет агитировать за президента". Откуда столь резкая перемена? По рассказам очевидцев, первым назначить Анатолия Чубайса главой предвыборного штаба предложил Валентин Юмашев на одном из совещаний в доме приемов "Логоваза". Идея эта была бурно поддержана собравшимися.

Однако на том этапе предвыборной кампании проблема была не только в противостоянии с коммунистами. Внутри команды самого Ельцина к тому моменту уже сформировался влиятельный антилиберальный блок. В том же интервью Олегу Морозу Анатолий Чубайс говорит о руководителе службы безопасности президента Александре Коржакове как о "возомнившем себя вторым человеком в стране". Сейчас более или менее очевидно, что никакой идеологии в позиции Коржакова не было. Ему просто важно было оставаться правой рукой президента, влиятельным и могущественным сановником, способным влиять на судьбы страны. Разумеется, ситуация, при которой рядом с Ельциным возникали другие фигуры, претендующие на право формировать целые направления внутренней политики, Коржакова не устраивала.

Поэтому, начиная с 1995 года, он пытается навязать Ельцину сценарий, в котором сам будет играть ключевую роль. Открытая публичная предвыборная кампания с непредсказуемым результатом отторгалась Коржаковым по той простой причине, что ему очевидно не было в ней никакого места. Он во всей этой электоральной кутерьме, сложных интригах и предвыборных раскладах не понимал ни бельмеса. Другое дело – силовой вариант с переносом выборов на более поздний срок. Как минимум на два года. Вот это его игра! Ему подходил любой конфронтационный вариант, при котором президенту придется опереться на силовой блок. Судя по всему, в то время фактор семьи Александр Коржаков еще не учитывал. Изначально выбранная им стратегия борьбы была такова: не убеждать Ельцина в преимуществах своего видения ситуации, а просто наносить удары по противоположной стороне, пытаться дискредитировать оппонентов в глазах правителя.

19 июня 1996 года, через пару дней после первого тура президентских выборов, на которых Борис Ельцин на три процента опередил Геннадия Зюганова, возле одного из подъездов Белого дома на Краснопресненской набережной были задержаны два члена предвыборного штаба Ельцина – руководитель акции "Голосуй или проиграешь" Сергей Лисовский и заместитель гендиректора ОРТ Андрей Евстафьев. С собой у них была картонная коробка (та самая пресловутая "коробка из-под ксерокса"), в которой люди Коржакова обнаружили деньги. Позже выяснилось, что Лисовский с Евстафьевым пытались вынести из Дома правительства полмиллиона долларов. Интрига развивалась стремительно. Задержанные сразу предъявили документы, свидетельствовавшие о том, что деньги эти не криминального происхождения, а через два часа высокопоставленный сотрудник Минфина привез Коржакову документ, подписанный Виктором Черномырдиным, который подтверждал слова задержанных. Тем не менее допрос, в ходе которого люди Коржакова пытались выяснить различные подробности предвыборной кампании, продолжался почти десять часов.

Развязка наступила на следующий день – 20 июня. Первое поражение Коржаков потерпел, когда выяснилось, что он не первый, кто будет принят президентом в это утро. Сначала Борис Николаевич провел беседу с Виктором Черномырдиным, следом к Ельцину вошел Анатолий Чубайс. Можно только гадать, какие аргументы привел он главе государства. Скорее всего, просто показал на пальцах, что Коржаков со товарищи занимаются прямым вредительством, атакуя ельцинскую предвыборную кампанию в собственных корпоративных целях. К тому моменту на руках у Чубайса уже были все козыри – его команда одержала победу в первом туре выборов, о чем еще весной никто и не мечтал. К полудню 20 июня в отставку были отправлены сам могущественный Александр Коржаков, директор ФСБ Михаил Барсуков и первый вице-премьер Олег Сосковец.

Список отставленных позволяет сделать вывод о том, что к середине 1996 года Коржакову удалось собрать антилиберальный блок из влиятельных сановников, готовый навязать Ельцину собственную политическую повестку. Главным пунктом их плана была отмена второго тура президентских выборов. Уже на следующий день СМИ выйдут с заголовками "Путч провалился". Кстати, термин "путч" применительно к этим событиям прозвучал из уст все того же Чубайса, собравшего по этому случаю специальную пресс-конференцию. Его победа была очевидна и масштабна, но все же это был промежуточный успех. Ельцину предстоял второй тур.

Зачем прилетел Лебедь

За день до скандала с картонной коробкой произошло событие, которое, возможно, и побудило Коржакова с соратниками пойти ва-банк. Секретарем Совета безопасности был назначен генерал Лебедь, который, разумеется, был "силовиком" покруче и поярче Александра Коржакова. Человек с квадратным мужественным лицом, гренадерской стати, классический русский генерал Александр Лебедь одним своим видом внушал уверенность в победе. С его приходом в команду Ельцина руководитель президентской службы безопасности получал в лице Лебедя еще одного мощного конкурента, но теперь уже как бы из собственного силового лагеря. Назвать генерала либералом вряд ли бы кто-то решился.

Пристегнуть Лебедя к избирательной гонке было очень точным и своевременным решением. Эклектичность его предвыборной программы, в которой одновременно декларировалась приверженность либеральным ценностям и опора на мощное государство, зримо влияющее на экономическое развитие страны, не помешала бывшему командующему 14-й армии, герою приднестровского конфликта набрать в первом туре президентских выборов весомые 14,5 % голосов избирателей. (Например, Григорий Явлинский на тех же выборах финишировал с результатом в два раза слабее генеральского.)

Есть важное обстоятельство, о котором, говоря о той бурной предвыборной кампании, невозможно не упомянуть. К середине 90-х годов здоровье Бориса Ельцина было подорвано очень существенно. За год с небольшим с ним случился ряд сердечных приступов, некоторые из них были диагностированы как инфаркты. Близкие к Ельцину люди в какой-то момент сочли, что Борис Николаевич перестает справляться с валом проблем и не всегда адекватно оценивает реальную ситуацию. Не сомневаюсь, что становление "семейной корпорации" проходило постепенно, возможно, даже незаметно для ее основных членов, и никогда не формализовывалось. Просто однажды Татьяна Дьяченко решила послушать, что там происходит на заседании в избирательном штабе у Сосковца, а потом поделилась своими впечатлениями с отцом. А в другой раз Валентин Юмашев пришел к Борису Березовскому в "Логоваз", чтобы поучаствовать в совещании либеральных министров и олигархов и тоже, надо думать, отчитался позднее перед будущем тестем. Ясно одно: если бы однажды Борис Ельцин, который был человеком прямым и даже резким, настоятельно попросил членов своей семьи не вмешиваться в государственные дела – ты, любимая дочка, детьми занимайся, а ты, любезный друг, ходи на свой теннис, – то никакой "семьи" в политическом смысле слова никогда не возникло бы. Но Ельцин согласился с вхождением Дьяченко и Юмашева в пул ближайших политических советников, что, вне сомнения, предопределило развитие России на десятилетия вперед. И все же тогда в предвыборной кампании 1996 года появление родственников в команде Бориса Ельцина воспринималось общественностью как один из признаков определенной смены политического вектора. Ельцин подводил черту, избавлялся от старой номенклатуры, зачищал пространство для второго президентского срока. Между первым и вторым туром выборов он не только назначил генерала Лебедя секретарем Совбеза. Одновременно Борис Ельцин отправил в отставку министра обороны Павла Грачева, главного неудачника первой чеченской войны и яростного апологета призывной армии.

Примирение с Чечней

Сейчас об этом редко вспоминают, но весной 1996 года Ельцин подписал исторический Указ, согласно которому с 2000 года российская армия должна была комплектоваться исключительно на контрактной, профессиональной основе. Призыв с этого времени полностью отменялся. (Впрочем, спустя два с половиной года документ этот будет существенно скорректирован. В нем, вместо конкретной формулировки "с весны 2000 года", появится другая – "по мере создания необходимых условий". Как мы прекрасно знаем, "условия" не созданы до сих пор). Одновременно с указом об отмене призыва был подписан не менее сенсационный и даже более актуальный на тот момент указ, согласно которому в "горячие точки" больше нельзя было направлять призывников срочной службы – только контрактников. Это была важная инициатива, воспринятая уставшим от чеченской войны обществом с большим воодушевлением. Впрочем, остановить чеченский конфликт до первого тура президентских выборов Борису Ельцину не удалось, хотя он приложил немало усилий для решения этой тяжелейшей проблемы.

27 мая 1996 года Ельцин принимает в Кремле делегацию непризнанной Чеченской республики Ичкерия во главе с ее вице-президентом Зелимханом Яндарбиевым. Спустя много лет в Лондоне мне о той встрече расскажет участник переговоров Ахмед Закаев: "Там напряженность возникла с первых минут. Видно было, что Ельцину все это крайне не нравится и он очень сильно раздражен. Например, они несколько минут буквально препирались с Яндарбиевым по поводу того, кто где сядет. Зелимхан хотел во время переговоров находиться напротив Бориса Ельцина, чтобы подчеркнуть свой статус равноправного партнера, а Ельцин долго не соглашался, но потом уступил. Однако подписывать документ не стал, Черномырдин подписал договор о перемирии. А на следующий день он вообще вон какой фокус выкинул".

Утром 28 мая, пока чеченская делегация отдыхала на одной из подмосковных правительственных дач, Борис Ельцин вылетел в Моздок, а оттуда, пересев на вертолет, отправился в Грозный. В аэропорту "Северный" президент провел встречу с российскими военнослужащими, поздравил их с победой в чеченской войне, потом возле блокпоста переговорил с заранее отобранной группой местных жителей, объявил им, что подписал договор, останавливающий войну, и улетел в Москву. Чеченская делегация понятия не имела об этом визите. Ахмед Закаев: "Мы, когда вечером узнали, шокированы были просто. Зелимхан сразу хотел домой лететь. Говорил, что Ельцин нас оскорбил, его Мовлади Удугов уговорил остаться. Он тогда призывал не обращать внимания на фортели Ельцина, потому что у того предвыборная кампания... Тут еще важно понимать, что в российской верхушке далеко не всем хотелось замирения с Чечней. Может, против Ельцина работали, а, может, просто воевать хотели дальше, но уже на следующий день в прессе появились сообщения о расколе в чеченском руководстве. Якобы Басаев был недоволен исходом переговоров, считал, что Яндарбиев "прогнулся" под Ельцина".

Первая чеченская война завершилась 31 августа 1996 года подписанием Хасавюртовских соглашений. Российскую делегацию на тех переговорах возглавлял секретарь Совета безопасности генерал Лебедь, чеченскую – начальник штаба армии Ичкерии Аслан Масхадов. Было принято решение о немедленном прекращении боевых действий по всей линии соприкосновения войск и о выводе российских подразделений из Чечни. Главный вопрос – статус Чечни – был отложен на пять лет. Тогда Александр Лебедь заявил: "Если эту бойню не остановить, мы придем не только к новой кавказской войне… Что касается статуса республики, то считаю разумным отложить данный вопроc". Далеко не все российские генералы разделяли эту точку зрения. Например, спустя много лет командующий объединенной группировкой федеральных войск в Чечне Константин Пуликовский скажет: "Убежден: если бы нам дали тогда сомкнуть кольцо, второй чеченской кампании не было бы и тысячи российских парней остались бы живы".

Впрочем, в 1996 году общественное мнение России было, вне всякого сомнения, на стороне миротворцев. Прежде всего, от войны, причины начала которой так никто до конца и не понял, все уже порядком устали. А кроме того, осенью того же года Борис Ельцин был на коне – он только что выиграл президентские выборы и у него был фактический карт-бланш на практически любые политические шаги. Что же касается позиции "ястребов", то она выглядела неубедительной, а утверждения о том, что "мы бы вот-вот замкнули кольцо" вокруг чеченских формирований, ничего, кроме горькой иронии, не вызывали. Спрашивали: а кто вам полтора года мешал эти кольца замыкать?

Победа либералов и олигархов

Второй тур президентских выборов состоялся 3 июля 1996 года. Борис Ельцин одержал убедительную победу, набрав почти 54 процента голосов избирателей, а его соперник Геннадий Зюганов – чуть более сорока. Что привело к такому результату? Думаю, последовательность точных и выверенных шагов, перечисленных выше. Но основным залогом ельцинской победы стал альянс между крупным бизнесом и либеральным блоком правительства. Перед угрозой коммунистического реванша они сплотились в первый и последний раз.

Важным условием залоговых аукционов, одного из главных экономических событий 90-х годов, был пролонгированный процесс приватизации, в котором отчетливо просматривается политическая составляющая. Частные финансово-промышленные группы, участвовавшие в тех процедурах, кредитовали правительство, получая в залог государственные активы. Но право распоряжаться этими акциями предоставлялось им только после того, как государство отказывалось возвращать кредиты – то есть уже после выборов 1996 года. Таким образом, победители залоговых аукционов сами становились заложниками актуальной политической ситуации, прекрасно сознавая, что победа Геннадия Зюганова будет означать слом всей этой схемы. Другими словами, олигархи были кровно заинтересованы в победе Бориса Ельцина, что и предопределило их безусловную поддержку действующего президента.

В конце 1995 года Минфин России заключил целый ряд кредитных договоров, которые передавали под контроль компаний "Онэксим", "Менатеп", "Ренессанс-Капитал" и ряда других ключевые ресурсодобывающие структуры, сформировавшиеся еще в советские времена. Важно отметить, что на данном этапе две мощные элитные группы – назовем их условно "младореформаторы" и "олигархи" – выступали единым фронтом, на который и опиралась власть в ходе президентской кампании 1996 года. Олигархи являлись бенефициарами приватизационных процедур середины 90-х, а экономический блок правительства – идеологом и оператором всей этой кампании.

Избирательная кампания 1995-96 годов как нельзя лучше иллюстрирует главные особенности и характерные черты правления Бориса Ельцина. Основное достижение путинизма – создание имитационной политической системы, в принципе не предусматривающей настоящей конкуренции. В последние 20 лет любой, даже минимально интересующийся политикой человек на вопрос, имеет ли, например, Государственная Дума реальное политическое влияние на ситуацию в стране, лишь криво усмехнется. Примерно такая же реакция последует на вопрос о чистоте и прозрачности выборов каких угодно уровней. В середине девяностых все еще было по-другому. Этот первый период посткоммунистического развития России по крайней мере на начальном своем этапе характеризовался наличием реально действующих государственных и общественных институтов. А политическая жизнь проходила в условиях жесточайшей конкуренции. Страна училась жить, опираясь на демократические принципы, на незыблемость процедур. И Борис Ельцин учился вместе с ней.

Многие из этих уроков всего через несколько лет были благополучно забыты, но это уже другой разговор.